госпожой» как равный.
«Маленький нахал», – подумала она, почему-то с теплотой. Остаться в одиночестве тогда казалось хуже смерти.
– Так ведь дурной! – Он широко улыбнулся, показав щель между передними зубами. – Это все говорят, даже Язул-ноён. А у него восемь детей и пятнадцать внуков, он-то знает толк!..
Вита и раньше знала, что «ноён» —почти то же самое, что «господин»; так принято было называть старшего мужчину – неважно, родного по крови или нет, – если ты испытываешь к нему глубокое уважение. А в тот вечер узнала ещё и ворох подробностей о соседях Алтана.
О себе он рассказывал неохотно: дед – потомственный эсэм, дядька Тумен ходил в подмастерьях и готовился его однажды сменить; отец – ювелир и горшечник, от которого Алтан нахватался всего понемногу, а матери нет, умерла вторыми родами. Из друзей – верный Саян, единственный, кто знал про тайник в глиняном доме, но никому не мог разболтать: он был нем с шести лет. Лекари-эдгээчи поили его отварами, проводили обряды, заговаривали огнём, но всё без толку.
«Он хоть и увалень, но башковитый», – заверил Алтан, когда впервые привёл с собой друга. Тому пришлось согнуться, чтобы пройти в дверь: Саян был высоким для степняка – как сказочный великан Горкут, который играючи ломал дубы и перешагивал реки. Когда он уселся прямиком на пол, Вита опешила, но после рассмеялась. Ко всему прочему Саян оказался добряком – бесхитростным, как полено. Рядом с Витой он всегда расправлял плечи, но опускал взгляд. Как-то раз принёс охапку васильков и белой дрёмы в дар мастерице. Он называл её только так – дарханым. Вернее, показывал жестами, пока Алтан переводил. Вита подозревала, что перевод был вольным, но с благодарностью принимала подарки. Это была одна из немногих радостей в жизни отшельницы.
– Подержи кувшин. – Она вновь накрыла тело тканью, пропитанной бальзамом, и сполоснула руки. Чтобы исполнить задуманное, ей понадобятся сутки – без малого. Следующим утром она вернётся с полным сосудом для ритуала, а до тех пор придётся оставить беднягу на столе. Жаль, Вита не знала его имени.
– Бывает же так…
– Ты о чём?
Степняк не отрывал взгляда от мёртвого лица.
– Такая невезуха. – Он дёрнул плечом, возвращая равнодушный вид. – Мне-то с детства твердили, что я счастливчик, в рубашке родился, а тут… Один шаг – и ты лежишь со свёрнутой шеей.
Вита остановилась рядом и сжала его руку. Молча. Да и что она могла сказать? У каждого свой конец, предугадать который невозможно.
– Кстати об этом… Не слышал вестей с правого берега? Ищут его?
– Вроде нет. Все к празднику готовятся, не до того… Железняки пришлые, – Алтан поморщился, – с ними носиться не будут.
Вита кивнула.
– Будут, я знаю Череша… Но после Часа Тишины, не раньше.
О неприязни степняков к железной дороге ходили легенды. Когда прокладывали первую ветку, те перешли толпой Чурнаву и встали на правом берегу – сотня человек,
