уши. На одном из таких чудовищ Вита ездила с отцом в столицу, слушая, как крылья обшивки хлопают на ветру и ревут механические поршни… Она глядела в окно, и вся степь была как на ладони. Бесконечная Эн-Хаэр, покрытая швами и гнойными узлами развилок.
– Пойдём. – Вита пропустила Алтана вперёд.
Кусака по обыкновению схватил её за подол. Не хотел, чтобы хозяйка уходила.
– Сядь, – приказала она строгим тоном. И лишь затем провела ладонью по челюсти даэва. – Не выходи из чулана. Стереги.
В пустых глазницах затлели искры – два багровых огонька, молчаливых, но понимающих.
Вита закрыла дверь и придвинула к ней ширму, заслоняя от посторонних глаз. В дом глиняной ведьмы не ходили чужие – до сегодняшнего дня.
– Боишься, унесут?
Алтан стоял на крыльце. Жевал травинку, щурился на солнце.
– Тебе лишь бы зубоскалить, – отозвалась она, опуская щеколду. Замков на входной двери не было: дурная слава крепче запоров.
Ремень дорожной сумки Вита перебросила через плечо, шерстяную накидку – через локоть. Ночь на пороге осени будет холодной – даже в низине, не говоря уж о курганах.
В правой руке она сжимала рукоять трости. На Костяной тропе пригодится помощь.
