в моей памяти самым мрачным.
Еще на Западном фронте офицерский состав нашей дивизии вел праздный образ жизни и мало интересовался тем, как живут солдаты. По прибытии в Тбилиси офицеры совсем разложились. На глазах солдат они пьянствовали, азартно играли в карты, развратничали. Существовавшая в царской армии система содержания войск давала офицерам возможность свободно распоряжаться деньгами, которые отпускались на содержание солдат и лошадей. Деньги офицерами пропивались и проигрывались в карты, а солдаты голодали. В Александрдорфе дело дошло до того, что солдатам нашего полка совершенно прекратили приготавливать пищу, а лошадям – выдавать фураж.
Помню, как однажды при мне вахмистр эскадрона Бондаренко обратился к ротмистру Крым-Шамхалову-Соколову с просьбой отпустить деньги на питание солдат:
– Голодают солдаты, ваше высокоблагородие.
Ротмистр нецензурно выругался, а затем выбросил из кармана три рубля и крикнул:
– На, купи им телегу дров, пусть грызут!
Вскоре после этого вахмистр Бондаренко по болезни уехал из полка, а исполняющим обязанности вахмистра остался старший унтер-офицер Хестанов. Это был унтер-пришибеев в самом худшем виде, презиравший солдат и пресмыкавшийся перед офицерами.
С первого же дня прибытия в полк Хестанов возненавидел меня за доброе отношение к солдатам и не упускал случая, чтобы чем-нибудь опорочить. Как это ни трудно было мне, но обычно я сдерживался в обращении с ним. И все-таки Хестанов довел меня до того, что я не выдержал и чуть было не поплатился за это своей головой.
Однажды во время занятий по стрелковому делу, проводившихся вблизи коновязей, солдаты задали мне вопрос, который не сходил у них с уст: когда же наконец кончатся голодовки, когда же наконец их будут кормить по-человечески?
Что я мог ответить?
Увидев подходившего к нам Хестанова, я сказал:
– Вот идет вахмистр. Поставьте этот вопрос перед ним сами. Я уже много раз говорил ему об этом, а толку нет. Только говорите не по одному а все разом.
Солдаты так и поступили.
Когда Хестанов подошел, я скомандовал: «Встать!» Он посмотрел на людей и приказал садиться. Солдаты сели и все в один голос спросили:
– Когда нас начнут кормить?
Хестанов резко повернулся ко мне:
– Это ты научил своих солдат бунтовать?
Я ответил ему, что бунта тут никакого не вижу:
– Людей не кормят уже больше месяца, и они вправе спросить, почему это происходит.
Хестанов, посинев от злости, закричал:
– Встать смирно, ты арестован! Это тебе не армавирский погром, ты у нас давно на подозрении, мерзавец! – и он ткнул мне в лицо кулаком.
Не стерпел я обиды и, вместо того, чтобы встать «смирно», развернулся и с силой ударил Хестанова. Он упал и долго пролежал неподвижно. Поднявшись, Хестанов схватился за голову и молча ушел.
Я сказал солдатам,
