логичную и прочную, хотя и прозрачную, стеночку, за которой и обосновался, не теряя новое начальство из виду. Цену себе и своему последнему делу он знал сам. Причём гораздо более важную, чем те, кто, собственно, «наверху» её оценил по-своему. Документы на высокую государственную награду были уже направлены в соответствующие комиссии. А должность… Девизом его всегда было дело, а не награды и звания. Хотя обида, конечно, оставалась, но она не иссушала душу отнимая способность к самооценке. Михайлов понимал (по крайней мере, думал, что понимал) смысл сделанного им. И отдавал себе отчёт в том, что искателями сделано намного больше. Его же роль была вполне логичным дополнением, сохранившим им жизни. И позволившим не потерять ими найденное. Важное… Потому и, после недолгого размышления, успокоился на достигнутом. Тем более что конец этой истории, этого дела был далеко не так очевиден, как значилось в самом деле, лежащем на столе у генерала.
Губаш же, естественно, не знал всего, что сложилось в голове у Михайлова в довольно логичную систему, но быстро понял, что для выстраивания отношений начальник – подчинённый особенных усилий не потребуется. Михайлов был опытным, уравновешенным и (по наведённым справкам) карьерой не грезил или, хуже того, не бредил. Генерал быстро вычислил то, против чего полковник молчаливо или громко мог возразить (словом и делом) и формулу «я – начальник, ты – дурак» вывел из обращения с ним навсегда. После чего отношения вошли в деловое русло с ровным течением, без заводей и омутов. Что устраивало обоих.
Пока, по крайней мере, потому что генерал Губаш на будущее установил чёткий рубеж, за которым или полковник Михайлов уйдёт на другой участок работы (или неважно куда), или он сам двинется выше и их пути пойдут параллельными, не пересекающимися прямыми. Потому что оба уже поняли: сработаться у них не получится. Поняли не разумом, не анализом профессиональных данных. Чем-то внутри, что ничем не разовьёшь и что в навык никогда не перейдёт…
Генерал посмотрел на Михайлова, который своим глубоким взглядом как будто подтвердил его мысли, и вновь углубился в опись, потому что ответа на свой вопрос он так и не получил. Игры разумов продолжались, но пора было перейти к главному.
– Хорошо. По нашей работе понятно, так или иначе. Результат достигнут и это главное, – миролюбиво, но твёрдо заявил Губаш. Михайлов не шелохнулся. Он ждал вопросов, и генерал перешёл к сути:
– Итак, теперь по поискам этих, как вы их назвали, искателей? Журнал такой был, «Искатель», в наше время. Хороший журнал, кстати… Так вот. Глинников и компания…
Генерал замолк и выразительно помолчал, но Михайлов откинулся на высокую спинку стула и ждал, пока тот закончит. Губаш встал и прошёлся по кабинету. Его в меру, в свои годы, погрузневшая фигура заслонила проём окна, с беззвучно шумевшей внизу Лубянской площадью, а выражение лица стало неразличимым, благодаря солнечному свету. Оттуда, от окна, прозвучал его тихий голос:
– Неужели
