сказать, то теперь точно не знаю – я видела, как представитель власти общается с так называемыми легендорожденными. Остаток поездки я провожу, обдумывая то, что сказала Элис ранее, и в итоге испытываю одновременно облегчение и ужас. Облегчение – поскольку не сказала в присутствии Норриса ничего, что показало бы, будто я знаю, что на самом деле случилось в карьере. Ужас – поскольку я увидела то, чего не должна была, и, если Сэльвин Кейн захочет что-то предпринять на этот счет, помощник шерифа Норрис не станет ему мешать.
Всю дорогу до кампуса в голове крутятся три мысли, которые сливаются в единый поток: Магия. Здесь. Существует.
Норрис высаживает нас перед «Старым Востоком» – историческим зданием, в котором живут студенты программы раннего обучения. Мы молча поднимаемся в нашу комнату на третьем этаже. Элис переодевается в пижаму и отправляется спать, не пожелав мне спокойной ночи. Я растерянно стою посреди комнаты, не зная, что делать.
На стороне комнаты, которая принадлежит Элис, на полке над столом в ряд выстроились фотографии в рамках – ее брат, сестры и родители на каникулах в Тайване. Ее родители сразу заявили, что будут забирать ее из общежития каждую пятницу, чтобы она могла проводить выходные дома, в Бентонвиле, но это не помешало ей украсить комнату так, будто она живет здесь постоянно. Сегодня днем она повесила на стену несколько постеров с актерами романтических комедий и протянула над кроватью двухметровую гирлянду.
На моей стороне фотографий нет. И постеров тоже. Вообще никаких украшений. Дома мне было невыносимо больно ходить по комнатам, где я провела детство, и видеть в них фотографии матери – живой и улыбающейся. Я даже спрятала ее безделушки. Любые ее вещи разрывали мне сердце, так что, когда пришла пора переезжать в Чапел-Хилл, я мало что взяла с собой. Все, что у меня здесь есть, – несколько пластиковых коробок с книгами и канцелярией, чемодан с одеждой, любимые кроссовки, ноутбук, телефон и небольшая коробка с косметикой.
После того, что случилось сегодня, все это выглядит как артефакты из другого мира – мира, где магии не существует.
Она существует. Здесь.
К потоку мыслей присоединяются еще три слова. Мерлин. Королевский маг. Легендорожденные.
Я не надеюсь заснуть, но все равно забираюсь в кровать. Детское воображение сталкивается с адской реальностью, свидетельницей которой я сегодня стала. Когда я была маленькой, мне нравилась сама идея о магии, вроде той, что можно встретить в «Перси Джексоне» или «Зачарованных». Иногда магия казалась мне инструментом, который мог бы сделать жизнь лучше. Иногда средством сделать невозможное возможным.
Но реальная магия означает, что существуют твари, которые питаются людьми. Тихий голосок внутри подсказывает, что, если легендорожденные охотятся на этих тварей, значит, они хорошие. Должно быть так. Но когда ночь сменяется ранним утром, этот голосок смолкает. К моменту, когда я засыпаю, в ушах эхом отдается другое: вопль боли парня, которого Сэл заставил встать на колени; невнятное бормотание Дастина, когда он шел к стоянке; и визг уничтоженного Сэлом исэля.
4
