лицу нечто звериное. Но не только: лоб – узкий. От бровей – волосы. Нелли жила в одном доме с Брежневым (не на Бойцовой окраинной улочке, а на Кутузовском проспекте). Шутки друзей: «Ха-ха-ха! Вот откуда, Нелька, у тебя такие брови!»
Домашняя легенда от мамы, не знакомой с генсеком, о прабабушке золотоволосой. У Нелли богатые, а превратить их в «золотые» – парикмахерская функция, которую и сама выполняет, и с помощью цирюльников.
Над столом лампа, белый колпак напоминает зубной кабинет.
– Сколько лет вашим дочуркам? – В лупу оглядывает ювелир заготовки для будущей работы.
– Одной пятнадцать, другой тринадцать.
Нелли Борисовна липко глядит на незнакомца, которому надо вправить в кольца фианиты (не камни, а так…) Лицо у него злое, интонации высокомерные. Перед ней мужчина-подарок, мужчина-мечта.
И она верещит требовательно:
– Мне назначено! Уже пять минут!
А этот тип нагло:
– Не мешайте, дама!
Его голову обтягивает платок. На куртке металл цепей. На руке кольцо с черепом.
– Как вы грубо говорите! – Нелли Борисовна тряхнула золотом волос: любовь, родившаяся в животе, взмыла в грудную клетку, притаившись там пойманной сорокой.
– Я нормально говорю, мадам! – его загробный голос её радует.
– Погоди, Стоматолог, – добродушный ювелир, – Нелли Борисовна – моя давняя клиентка.
– Вы? Стоматолог? Вот, обратите внимание! – она тычет пальцем себе в открытый рот. – Эти зубы дико болят! Дайте мне номер мобильного телефона!
Мобильные телефоны в девяносто восьмом году не у каждого. Но есть у обоих. И она фиксирует его номер не только в электронной памяти. В глубине души.
Выходят. Он – на мотоцикл, она – в автомобиль, недавно из Европы, б.у. но молод и прыток.
…Клиника в раритетном доме напротив Политехнического музея. Крутая лестница из маленького холла на второй этаж. «Доктор Вербицкий вас примет». В белом халате он выглядит дьяволом.
Нелли Борисовна пищит.
– Вы и в других моментах так пищите?..
– Да, да! – подтверждает она.
Ей не больно, но писк, как догадалась, верный ход заарканить этого великолепного скакуна…
Пока он трудится над её ртом, она трудится над своим счастьем. В антрактах удаления зубного камня тонкие причитания, тихий хохоток ведьмы, золотые волосы, золотые кольца на руках… «У него две дочери…» Но они не конкурентки и неродному сыну.
Вдруг Мейер. Какие-то детали для лесопилки. Но не только ради этого. Уехал один, а хотел вдвоём. Нелли не отдаёт мальчика Мейеру.
У клиники байк. Байка – материя для пелёнок. И то, что железная машина именуется так мягко, говорит о том, что назвал её не русский. И немец так не назовёт. Мотоцикл – идеально. В непонятном «цикл», и в понятном «мото» аккумулируется грубый трескучий смысл. Пролёт Москвой
