и теперь все зовут меня Мини.
– И мистер Мини называет вас Мини? – спросила Иззи.
– Мистер Джонс называет меня Мини. Да.
– И ваши дети тоже называют вас Мини?
– Нам с мистером Джонсом еще не посчастливилось иметь детей. – Миссис Джонс улыбнулась. Когда миссис Фанкхаузер, приятельница моей матери, говорила о том, что у нее нет детей, она говорила это с печалью в голосе, но улыбка Мини Джонс не показалась мне печальной. Миссис Джонс повернула голову в сторону входной двери, распахнутой настежь, и тогда я тоже услышала, что в доме звонил телефон. – О, мне нужно ответить на этот звонок! Хорошего дня, девочки! – С этими словами она побежала в дом.
– Может, оставим ей всю коробку? – предложила Иззи.
– Давай. – Я загнула края вощеной бумаги, закрыла коробку и поставила ее на вымощенную булыжником дорожку.
– А вдруг собаки съедят?
– Тогда отнеси его на крыльцо.
Иззи схватила коробку, взбежала на широкую веранду с голубым полом и поставила ее на стеклянный столик, стоявший между двумя коваными стульями с мягкими подушками.
Когда мы с Иззи вернулись домой, телефон Коунов надрывался. Похоже, никто не собирался отвечать на звонок, и я метнулась на кухню, поставила пакеты на стол и стала шарить по нему в поисках телефона. Он обнаружился между стопкой телефонных справочников и банкой из-под кофе, в которой стояли карандаши, ручки и грязная деревянная линейка.
– Резиденция Коунов, Мэри Джейн слушает.
– Мэри Джейн! Ты вернулась. – Звонил доктор Коун.
– Да, и мы купили кучу сладостей.
– Замечательно. Не могла бы ты принести что-нибудь ко мне в кабинет?
– Да, конечно. Фруктовый лед и…
– Выбирай на свое усмотрение. Главное – неси много.
– Хорошо.
Доктор Коун отключился, и я на секунду уставилась на телефон, прежде чем положить трубку на рычаг. Живот скрутило от нервов. Я все еще боялась принести доктору Коуну и Джимми неправильные сладости.
– Можно мне фруктовый лед? – спросила Иззи.
– Только половинку. Не хочу, чтобы ты испортила себе аппетит перед ужином.
Иззи вскрыла коробку с фруктовым льдом и уселась на пол, одно за другим вынимая оттуда разноцветные эскимо. Очевидно, она искала нужный цвет. Мороженое за время нашей прогулки начало подтаивать, и цвета проступали сквозь бумажную обертку.
– Лиловое! – Иззи вручила мне лиловое эскимо. Я поместила желобок между двумя палочками на ребро кухонного стола, а затем надавила на мороженое основанием ладони. Эскимо разломилось на две идеальные половинки. Я сорвала обертку, одну половинку отдала Иззи, а вторую сунула в рот. Не вынимая тающее мороженое из-за щеки, я выкладывала сладкие лакомства на кухонный стол.
Я открыла дверцу морозильника и заглянула внутрь. Застарелый пупырчатый иней покрывал все его содержимое, как будто туда стошнило снежного человека. Мало что можно было идентифицировать, помимо
