style="font-size:15px;"> колесни́цу поставил прекра́сную
меж двух а́рмий, как ему́ было ска́зано, —
так чтоб ви́дел Арджуна Би́шму,
Дро́ну и всё Каура́вов воинство.
И сказа́л Арджуне: «О Па́ртха!
Вот смотри́, кто здесь би́ться собра́лся».
1.26—27
И тогда́ увидел Арджу́на,
что сошли́сь здесь дру́г против дру́га
воевать брат на бра́та, оте́ц против сына,
учени́к на учи́теля, вну́к против де́да,
против дя́ди племя́нник… В а́рмиях дву́х
были те́сти и све́кры, родны́е, друзья́…
И, уви́дев такую карти́ну,
Кунти сы́н, Арджу́на, расстро́ился,
и, в печа́ль сострадания-ми́лости
погруже́нный, он та́к говорил:
1.28—31
Арджуна сказал:
Милый Кри́шна, уви́дев всех э́тих родны́х,
что собра́лись здесь би́ться друг с дру́гом,
я охва́чен волненьем, во рту́ пересохло,
и но́ги подкашиваются, и те́ло дрожит…
Дыбом во́лосы встали, и лу́к мой Ганди́ва
из ру́к моих выпал, и ве́сь я горю.
И стоя́ть я не в силах, и рассу́док мутится…
Вижу зна́ки злове́щие, Ке́шава,
а вот до́блести вовсе не вижу
в том, чтоб дра́ться с родны́ми и и́х убива́ть.
1.32—39
Не хочу́ я побе́ды, о Кри́шна,
не хочу́ удовольствий и ца́рства!
Для чего́ мне царство и ро́скошь,
для чего́ мне вообще эта жи́знь,
если все́, с кем бы мог эту ра́дость
раздели́ть я, умру́т в этой би́тве:
сыновья́, отцы́, внуки, де́ды,
все родны́е, друзья и наста́вники!
Нет, я и́х убивать не хочу́,
лучше са́м я пусть буду уби́т.
Не нане́с бы я им вреда́,
даже е́сли б стал Бо́гом за это,
почему́ же я должен тогда́
их уби́ть за клочок земли́?
Что за ра́дость для нас, о Джана́рдана7,
убива́ть сих сынов Дритара́штры?
Даже е́сли преступных – нева́жно.
Завою́ем мы этим лишь гре́х себе на́ душу.
О Мадха́в, убивать ведь родны́х своих —
это к го́рю прямая доро́га,
даже е́сли жадность затми́ла
разум и́х, и они не ви́дят
никако́го греха в том, чтоб се́мьи
разруша́ть и друзе́й предава́ть,
почему́ мы должны уподо́биться
и́м, этот гре́х соверша́я?
1.40
Ведь когда́ семья́ разруша́ется,
гибнет ро́д, тради́ции та́ют,
и непра́ведность торжеству́ет,
уничтожа́я целые на́ции.
1.41
