Это он, Ромео. Только волосы с сединой. За столько лет они ни разу не встретились. Она считала себя предательницей, поэтому избегала встреч, а он, понимал, что у Веры – своя жизнь, в которой нет ему места, и не искал возможности встретиться.
Что делать? Идти назад, развернуться?
Пока Вера решала, как поступить, Роман поднял голову, отвлёкся от котёнка и увидел её. Резко встал и пошёл навстречу быстрыми шагами.
Она растерялась и осталась стоять. Три больших шага, и вот они уже друг перед другом. Глаза в глаза. У Веры запершило в носу и пискнуло в горле.
– Ве-руня? Произнесённое со знакомой интонацией имя – так звал её только он – сработало как детонатор.
Слёзы хлынули как из крана, в котором сорвало резьбу. Он протянул руки и обнял её за плечи. Она уткнулась носом в мужское плечо, крепко зажав кулаки между своей и его грудью.
Оба молчали. Она плакала бесшумно, слизывая языком солёные слёзы, и вдыхала его запах, как оказалось, совершенно не забытый. А он тихонько гладил одной рукой Веру по голове, отчего той становилось ещё жальче себя.
И слёзы текли, текли и текли, не переставая.
Одуряюще пахли ночные фиалки. На городок на цыпочках наступала короткая летняя ночь.
ТРИ ЕЁ ЖИЗНИ
В этот маленький финский городок я приехала по приглашению давней подружки, которая вышла замуж за финна. В первый же день, во время нашей вылазки в парк у озера, ей позвонили с работы, и Ленка улетела, обещав вернуться через час, не позже. Мне же было приказано гулять и любоваться красотой, не отходя, впрочем, далеко от кафешки, где застиг её звонок начальницы, пренебрегшей отпуском сотрудницы.
Я медленно доедала мороженое и глазела по сторонам, прикидывая, куда направить стопы на час, а то и больше.
Моё внимание привлекла красивая пожилая дама в шляпке. Она сидела на скамейке в тени дерева, выпрямив спинку, и читала книжку, которую держала перед собой на вытянутой руке. Подумалось, что такую осанку, наверное, и называют царственной. Я продолжала рассматривать заинтересовавшую меня особу. Женщина не была полной, но не выглядела и худой. На ней был светлый льняной сарафан. Аккуратная, но кокетливая шляпка хорошо смотрелась на тёмных, наверное, крашеных, волосах. На ногах – белые босоножки. Образ завершали очки а ля Эвелина Хромченко. Возраст дамы на глаз определить было трудно, но точно, за пятьдесят. Но то, что она хорошо выглядела для своих лет – очевидно.
Мне вдруг захотелось узнать, что за книгу читает эта пожилая финка. Я расплатилась и пошла по красивой дорожке мимо скамьи.
С обложки на меня, подмигивая сквозь пенсне, смотрел… Антон Палыч! А слово «Рассказы», написанное по-русски, не оставляло сомнений в том, что передо мной – соотечественница.
Я, видимо, несколько секунд стояла перед нею, как столб, потому что дама обратилась ко мне: «Вы, я вижу, русская?
