его боюсь. Он почти неуправляемый…
– Так на то он и кавказец, – перебил Пашка. – Ты когда-нибудь видела послушных кавказцев?
– Не уводи в сторону! Иной раз, когда тебя дома нет, мне не по себе становится от его взгляда. Смотрит так, словно хочет горло перегрызть. Не забыл еще, как Сергей Корчиков своего Дубая вынужден был застрелить? Последний месяц только с лопаты его и кормил, в вольер войти боялся. Опять же, кормежки сколько на него уходит. Азка вон скоро ощенится, как управимся?
Посмотрев на жену долгим взглядом Пашка, начавший что-то соображать, тихо спросил:
– Ты к чему это клонишь, а?
– Ты сам понимаешь, чего спрашиваешь? Посмотри, какая шкура. У меня как раз есть две такие же, если добавить, такая шуб…
Резко поднявшись и оттолкнув от себя тарелку, Пашка набычил голову и тихо, страшно, до мурашек на коже, процедил сквозь сжатые зубы:
– Заткнись… Еще услышу…
Не договорив, аккуратно опустил сжатый кулак на стол, слегка пристукнув, боясь, что звон пойдет на весь дом, и в упор посмотрел на жену белыми от ярости глазами, отчего та осеклась, и отвела взгляд в сторону.
Тем бы, вероятно все и кончилось, если бы не настойчивость Ирины и ее почти безграничное влияние на мужа. Был еще разговор, потом еще и еще…
Словом, через месяц Пашка сдался. Однако сам стрелять отказался наотрез и категорически. Согласился Сеня. Ему было по фигу, и не привыкать. Однажды вечером он ввалился хмельной, веселый (или хотел казаться таким, тоже, поди, кошки скребли на душе), и, выставив на стол бутылку, хлопнул Пашку по плечу:
– Да брось ты, зятек! В первый раз нам, что ли? Давай-ка вот хлопнем по рюмахе, и жизнь покажется проще.
Тяпнули, и не по одной. Высосали бутылку полностью, пока Пашка не дошел до той кондиции, когда все действительно становится до фонаря. Однако все же попросил шурина:
– Ты только это… Поласковее с ним.
И болезненно скривился, поняв, какую чушь сморозил. Хмыкнув, Сеня ушел в сарайчик, куда перевели Кая, прихватив с собой заряженную «статью», а Пашка остался сидеть за столом, сгорбившись, и тупо глядя в стену. Ирина молча прибирала грязную посуду со стола. Потом попыталась, было погладить Пашку по плечу, но тот дернулся, сбрасывая руку жены. И тихо промычал:
– Господи, еще минута и я не выдержу… не дам… Да мать вашу, что же я делаю то?!
Сорвавшись со стула, он рысцой побежал к двери, и замер посреди комнаты, увидев в ходящего в дом Сеню. Шурин косо усмехался, и нервно сплевывал прямо на пол, держа на отлете окровавленную левую руку.
– Пришлось ножом… добавить… Здоровый, ч-черт, Думал, глотку мне порвет…
Пашка так и рухнул на корточки, и почти по-волчьи завыл. А Ирина, от греха, ушла в кухню, чтоб не попасть под горячую руку…
Через
