оставил кучу критики относительно позы, взгляда, положения и анатомических подробностей изваяния, между творцами навсегда развязалась ссора. До самой смерти обоих.
Ириска разве что не лопалась от желания вставить словечко. Ничего, настанет сегодня и ее час…
– Я только не понимаю, как это поможет… ну, армия, деньги… оружие-наемники…
Кивнул – оно и в самом деле с моими замыслами связано не было.
– Хочу понять, что случилось со мной там, в парке. Что угодно, кроме солнечного удара.
– Зачем?
– Это связано с моими способностями, Инна. Если я не пойму каждую крупицу того, как быть ружемантом, это приведет к печальным последствиям.
Мой ответ ее удовлетворил.
Заскочили в прокатное агентство.
Гном, коренастый и на полголовы выше своих собратьев, предлагал модель подороже да поудобней. Но мы хоть и с деньгами, но пока не шикуем.
Ириска сказала, что машина перед нами – «Бык-14», гражданская модель. Двухдверная, небольшая, серого неприметного цвета. То, что надо.
Двигатель взревел, внутри салона пахло шампунем: владелец проката явно заботился о своих подопечных.
– Ин, можно вопрос?
Она вздрогнула – для нее это прозвучало глупо. С каких пор хозяин спрашивает разрешение?
– Ты же в школе учишься?
Вырулил на главную дорогу, чуть прибавил газу. Ириска прокладывала путь – голографической линией уходила вдоль пути, указывая дорогу.
Кошкодевочка призадумалась, внутренне сжалась, словно готова была провалиться сквозь землю.
– Если вам Тимофей Кондратьевич звонил, хозяин, то я просто не успела сочинение написать! А он мне – двойку!
Улыбнулся, спрашивал вовсе не о том.
– Сколько тебе лет?
Она опешила настолько, что сразу же ответила.
– Девятнадцать! Я знаю, что вы об отношениях Ефиславны и Ромуила еще в восьмом классе проходили, знать должна, но…
– Стой-стой-стой. Подожди. В девятнадцать лет в школе?
Она часто захлопала глазами, прежде чем ответить.
– Так ведь зверолюдям только пять лет назад в школу разрешили ходить, вы разве забыли? Я попросилась – вы сами и отпустили…
Действительно, СанСаныч же упоминал, что читать учил ее я сам.
Помолчали.
Машина выкатила с обычной дороги на премиальную. Едва заприметив наш автомобильчик, гаишник замахал палкой – на его памяти здесь ездили лишь на дорогих «Цесаревичах» да «Князьях», и тут я на своем лапте.
Старлей при исполнении отсалютовал, хоть и без охоты. Нахмурился, увидев торчащие из-под волос ушки Инны. Та сжалась. В общественных умах гуляла мысль, что прислуге в одной машине с хозяевами делать нечего. Ну и бред, ей-богу…
– Видел вас по телевизору, на награждении, – всмотревшись в мое лицо, отозвался гаишник. – В верхний город? Далее – к звездам?
