попрощавшись с ними, уехал. Они остановились в коридорчике, и Василий принялся знакомить брата со школой:
– В нашей школе, которая располагается при артиллерийском дворе, нет никакого порядка. Нас учеников около 700 дворянских детей, бедных и знатных и все роятся в четырёх просторных светлицах, между которыми есть сени, куда мы с Егором вошли. Школа охраняется отставным солдатом Тихоном, его все уважают. А за светлицами располагаются кабинеты учителей и квартира директора с заветной каморой, в которой находится касса школы. Вот здесь мы с тобой и стоим.
И он прибавил:
– Нам ученикам, как и учителям школы, выдаётся ежемесячное жалование и раз в год школьная форма.
– Здорово, – только успел проговорить Михаил, как вдруг дверь кабинета распахнулась, и из неё вышел весь красный директор.
– Вы ещё здесь? – раскричался он. – Марш в класс, там из вас Алабушев всю дурь вытравит!
Он ещё что-то кричал, а затем затолкал братьев в класс. А там действительно ногу поставить было некуда. Ученики, толкаясь меж собой, решали задачки по арифметике, а учитель Прохор Алабушев расхаживал между ними и раздавал подзатыльники. Он встретил братьев и сразу пообещал розги, ежели что! И они оба сразу углубились в решения задач. Михаил только восхищался братом: «Как он всё знает и может объяснить, а я совсем ничего не понимаю, но буду стараться изо всех сил!»
Когда же школьный колокол известил об окончании занятий, то ученики с невообразимым шумом стали выскакивать на улицу. Сторож Тихон еле успевал удерживать двери, распахнутые настежь, и качал головой:
– Вот нехристи неугомонные! А сколь в них энергии?
И схватив одного ученика за ухо, проговорил нравоучительно:
– Не спеши!
Занятия в школе шли своим порядком, но Василий, чураясь младшего брата, всё же перезнакомил его со своими друзьями. И вот они после уроков гурьбой побежали на полковой двор, близь Сухаревской башни. Среди ребят затесался задиристый паренёк Жеребцов. Он то и приглянулся Михаилу, а Жеребцов тоже тянулся к Михаилу, потому что восхищался его умением рисовать. Конечно, на артиллерийский двор их не пустили, но в щели забора они всё же сумели рассмотреть блестевшие на солнце пушки.
– Это гаубицы, – пояснил Василий. – Грозное орудие противу пехоты.
– А вот там что?
– Там вдали леса для подъема изделий из ямы. Нас сюда пару раз водили и то наспех, – нахмурился Василий и, увидев, как Михаил зарисовывает гаубицу, заметил. – Ты, Михаил, можешь изображать своих единорогов сколько хочешь, но не рисуй гаубицы, ведь это дело секретное!
Глава 5. Таинственный иностранец
В том же 1737 году случился в Москве пожар, как раз на Троицын день. Сгорело много домов и горе накрыло москвитян. В народе так говорили:
– Надо же, в тот день жена повара зажгла в чулане свечу перед образами в угодность празднику Троицы, а сама пошла под палаты на кухню. Так свеча отпала от образа и, в миг, зажгла чулан. А далее занялся пламенем двор и случился пожар по всей Москве.
