воспоминания тебе. Тот человек говорил на языке Уюна, и тебе не нужно было ничего понимать. Голоса затаились в глубинах твоего разума, и стоило тебе их услышать, как ты сразу всё понял.
Се Ляня вполне устроило такое объяснение, но он уточнил:
– Так кто же был тем человеком? И когда это случилось? – Принц осёкся, а затем пробормотал: – Советник?..
– Не знаю. Гэгэ, ты думаешь, что твой наставник из Уюна. Но если твоя теория верна, почему в брюхе горного монстра он говорил не на родном языке?
У Се Ляня сразу нашёлся ответ:
– Потому что Уюн сгинул две тысячи лет назад, и всё это время советнику приходилось использовать наречие потомков. Он просто привык…
Хуа Чэн стиснул плечо принца и серьёзно сказал:
– Гэгэ, ты слишком увлёкся этой версией.
– Ладно, тогда… Саньлан, а как заложить в чьё-то сознание чужую память и чувства?
– Нужно выполнить одно из двух условий: человек должен либо безоговорочно доверять другому, ловить каждое его слово и без раздумий следовать любым указаниям… – Поразмыслив немного, принц отметил для себя подходящие кандидатуры, а Хуа Чэн продолжил: – Либо испытывать такой страх, чтобы даже мысли не было воспротивиться. Гэгэ, поразмысли хорошенько, есть ли среди твоих знакомых такие?
Се Лянь крепко задумался, а потом сказал неуверенно:
– Возможно, трое.
– Ясно. Кто они?
– Первый – советник.
Несмотря на то что Се Лянь всем сердцем любил своих родителей и верил, что они хотят ему добра, он часто был не согласен с решениями отца и не стал бы слепо следовать его приказам. Зато советник, который с детства наставлял принца и обучил всему, что тот знал, полностью подходил под первое условие.
Это был ожидаемый ответ.
– Кто второй?
– Цзюнь У.
Это тоже было очевидно: Се Лянь безмерно уважал Владыку. Судя по выражению лица Хуа Чэна, тот явно не одобрял подобный выбор, но не стал озвучивать своё мнение, только спросил:
– И кто последний?
– Этому человеку я не доверяю, зато боюсь его до дрожи…
Князь демонов всё понял и мрачно сказал:
– Несущий Беду в Белых Одеяниях.
Се Лянь закрыл глаза, кивнул и приложил руку ко лбу:
– Признаюсь тебе честно… Прежде я никому не говорил этого – даже Фэн Синю с Му Цином, хотя они всегда были рядом… Я не хотел, чтобы другие видели моё отчаяние, но на самом деле…
На самом деле в глубине души он испытывал всепоглощающий ужас перед этой тварью. Порой его бросало в дрожь, стоило лишь услышать имя Безликого Бая, но наследный принц служил символом противостояния угрозе, которую представлял «непревзойдённый» демон. Если бы друзья увидели уныние Се Ляня, они потеряли бы последнюю надежду.
Конечно, с тех пор многое изменилось. Хуа Чэн ещё крепче сжал плечо принца:
– Это нормально. В страхе нет ничего постыдного.
– Подумаешь,
