пивом, нашел золотую цепь Жерта. Трофей не поднял настроения, хотя если руководствоваться законами ворья, то достался он вполне законно. Ездить с золотом в Вионе стало опасно, это он уяснил, и все же ненамного опаснее, чем путешествовать с элраятскими косами на ворованном коне и с каторжным клеймом на руке. Хмыкнув, Гроу сунул цепь обратно и направил лошадь к узкому деревянному мосту. Стены храма начинались за горной рекой. С трех сторон его защищала вода, а с запада – отвесный хребет, оплетенный зеленеющей марью.
Конь, загребая копытами, спокойно зашагал на другую сторону. Гроу почувствовал, как мост закачался и, глянув на шумный поток воды, вцепился в луку седла.
На другой стороне его встретили трое прислужников в разноцветных праздничных мантиях. Зеленая символизировала мир Нея – сторону тех, кто умер, но прожил достойную жизнь и попал под защиту великого первопредка, создателя и покровителя чистых душ. Желтая – сторону живых людей, растений и всего, чего может коснуться взгляд человека. Юноша в алой мантии служил Темной стороне и Эрему. Эрем был частью Нея, которую он смог отвергнуть и запереть. Этот дух властвовал над отвергнутыми родом душами, бесами и духами. Ему поклонялись маги.
– Светлой памяти твоим предкам, живая душа! Приехал в обитель Нея безоружным? – спросил бойкий прислужник в желтой мантии. Его собратья настороженно переглянулись.
Гроу откинул плащ, показывая пустой пояс, и прислужники Верхнего мира с облегчением позволили ему проехать. Каменный храм не уступал в роскоши резиденции короля. Дополнительные зубчатые стены защищали три высокие башни с чашами, в которых разводили костры. Во внутреннем дворе Гроу обнаружил торговые палатки, между которыми слонялись бедняки.
Гроу вспомнил другое – в его детстве здесь ставили шелковые яркие шатры. На заостренных навершиях развевались разноцветные ленты, на входе макушки людей оглаживала зеленая бахрома, войлочные пологи были выкрашены в яркие цвета и разрисованы белыми фигурками священных животных. В шатрах раздавали детям лакомства и принимали подношения предкам.
По земле скользнула тень, Гроу встрепенулся и поднял голову – в обжигающе синем небе над людьми завис белый сокол. Его перья под весенним солнцем светились так, словно сами источали свет. В Вионе животных-альбиносов считали священными и приносили в храм.
– Сокол! Сокол! Передай привет предкам! – кричали дети, бегавшие между резными обрядовыми столбами.
Простолюдины обменивались оберегами и обнимались со всеми, кто встречался на пути.
Гроу поехал к конюшням вдоль торговых лавок с глиняными плошками и священной утварью. Остановившись у крайнего стойла, закрытого тканевым навесом, он спешился. Ноги гудели от долгой езды, колени с трудом разогнулись. Поморщившись, Гроу подозвал к себе юного послушника, следящего за лошадями. Подходить ближе он не рискнул, не все лошади были так же равнодушны к своей шкуре, как его конь. Если бы мог, он бы спросил, что
