доме. Береги мать и сестру, смотри за поместьем и продолжай упражняться, чтобы стать сильнее. Кто знает, может быть, когда я вернусь, ты наконец-то сможешь меня одолеть.
– Хорошо, отец, я буду стараться, – Хромос выпрямился и клятвенно прижал кулак к груди.
– Знаю, что будешь, – полный гордости Гэлсар улыбнулся и посмотрел на Дею, которая вот-вот была готова заплакать, но из последних сил сдерживала слёзы. – Ну что ты так, моя малютка. Не надо так грустить, я обязательно к вам вернусь.
– Сделай это поскорее, – тихо выдавила из себя Деадора и обхватила закованную в латы ногу.
– Обязательно, – ответил ей Гэлсар и ласково погладил маленькую голову.
Гэлсар надел шлем и взобрался на коня. Животное громко фыркнуло, почувствовав на спине всадника, и притопнуло копытом.
– Вперёд за славой и приключениями! – бодро выкрикнул Хейндир и повёл коня вперёд по аллее. Вслед за ним двинулись Наресса и Дэдэкир, и последним поехал Гэлсар, ещё раз помахав всем домочадцам рукой.
Когда всадники отъехали от дома провожавшие их люди стали неспешно расходиться. Слуги пошли заниматься уборкой и приготовлением пищи, а у работников виноградника было ещё много важных и неотложных дел, которые нужно было обязательно завершить до захода солнца. Аллейса взяла за руку Деадору и повела её заниматься чтением, которое она так сильно не любила и от которого каждый раз пыталась убежать, чтобы поиграть с другими детьми. Хромос остался единственным, кто продолжал смотреть в спины удалявшимся всадникам. Ему хотелось поехать вместе с отцом и увидеть своими глазами все те удивительные вещи, о которых он рассказывал. Всей душой он желал сражаться рядом с ним и отпраздновать вместе победу за одним столом, но он был слишком юн для таких походов. Всё что ему оставалось, так это взрослеть, работать над собой и терпеливо ждать того заветного дня, когда он тоже сможет стать рыцарем ордена.
Мальчик тяжело вздохнул и пошёл обратно в дом, но стоило ему сделать всего пару шагов, как он почувствовал ледяное прикосновение на коже. Холодный ветер обдул его с ног до головы и помчался вдоль аллеи, срывая с роз алые лепестки. По спине мальчика пробежали колючие мурашки, а сердце забилось чаще. Он обернулся и вновь посмотрел на скакавших рыцарей. Что-то было не так. Вместо четырёх их было пятеро. Позади облачённых в доспехи воинов ехал ещё один всадник, одетый в какие-то тёмные, безобразные и ветхие лохмотья. Его лошадь была тощей и больной, на её плешивых боках выступали дуги рёбер. Десятки жирных, чёрных мух ползали по её седому ворсу, издавая назойливое жужжание и откладывая яйца в её многочисленные, гноящиеся язвы.
Почувствовав на себе пристальный взгляд мальчика, всадник натянул поводья, и кобыла остановилась. Повисла гнетущая тишина, в которой были слышны лишь биение встревоженного сердца и противные голоса копошащихся насекомых. Хромос всматривался в горбатый силуэт наездника, пытался понять, кто же прятался под изорванным капюшоном, но чем дольше он на него смотрел, тем более страх окутывал
