style="font-size:15px;"> Я проваливаюсь в темноту. Она убаюкивает. Кажется, что за последний месяц мне еще никогда не было так хорошо, как сейчас…
Открываю глаза в небольшой палате. Здесь только кровать, тумбочка и какой-то шкаф. Голова раскалывается.
Стены белые, свет выключен. Моргаю.
Обшариваю глазами пространство, медленно погружающееся в сумерки, и почти не чувствую ног. Кое-как сползаю на пол, чтобы посмотреть в окно. Толстые стеклопакеты. Ручки сняты. За окном заснеженный задний двор больницы. У крыльца стоит парочка мужчин в белых халатах. Курят.
Судя по тому, что на улице уже включили освещение, время близится к вечеру. Часов шесть-семь.
Упираюсь ладонями в подоконник. Слабость накатывает волнами. Я вроде и могу нормально передвигаться, а вроде и вот-вот рухну на пол.
Когда открывается дверь, вздрагиваю. Молодая медсестра зажигает свет и ахает.
– Вам нельзя вставать, Алина!
Девочка подхватывает меня под локоть и помогает добраться до кровати. Ложусь и сразу сворачиваюсь калачиком.
– Как себя чувствуете?
– Нормально. Наверное.
– Что последнее вы помните?
– Как потеряла сознание. В квартире. Что со мной? Я… – касаюсь своего живота.
Медсестра ловит мой взгляд.
– У вас произошло самопроизвольное прерывание беременности.
Киваю. Не чувствую облегчения или радости. Если только где-то в глубине души. Единственное, что понимаю в эту минуту: теперь Лёша точно отстанет. У него не осталось рычагов давления. Мы чужие.
Я превращусь в оборванку, которой была до встречи с ним, как любила говорить свекровь, но буду жить спокойно.
Это радует.
– Мы оставим вас здесь на ночь. Утром придет врач и оформит необходимые бумаги.
– Спасибо.
– Вам лучше поспать. Организм ослаб, ему нужен отдых.
– Где здесь туалет?
– Выходите, и по коридору направо. Сами справитесь? Дойдете?
Киваю. Из палаты мы выходим вместе. Медсестра все-таки доводит меня до туалета, а потом растворяется в стенах больничного коридора.
На обратном пути я замечаю врача, ту самую женщину, что убеждала меня, что я пожалею, если решусь на аборт. Она стоит у окна, а рядом Ершов. Он молча ее слушает. Осунувшийся, взгляд пустой.
Мурашки по телу от этой картинки. Не потому, что мне его жалко, нет. Я вижу его, и меня накрывает волной страха, доводящего почти до сумасшествия.
Хватаюсь рукой за стенку, и в этот момент они оба поворачиваются. Видят меня. Лёша стискивает челюсть, а врач касается его плеча, начиная шептать что-то активнее.
Как только оказываюсь в палате, забираюсь на кровать. Долго лежу и смотрю в темный потолок. Темнота спасает сейчас.
Я в ужасе жду, что Ершов придет сюда, но он не приходит. Ни через час, ни через два.
Не
