старалась выговаривать слова нараспев, так, как произносят их в Йоркшире. Тем, кто в Йоркшире не бывал, трудно себе это представить. Колин расхохотался.
– Что это тебе в голову пришло? – спросил он. – Ты раньше так никогда не говорила. До чего смешно!
– Я тебе показываю, как в Йоркшире говорят, – отвечала Мэри с торжеством. – Конечно, у меня не получается так хорошо, как у Дикона или Марты, но всё же и я кое-что могу, видишь? Ты что, йоркширского говора не узнаёшь? А ещё родился и вырос в Йоркшире! Стыдился бы мне в глаза смотреть, право слово!
Тут она тоже покатилась со смеху, и оба они принялись так хохотать, что уже не могли остановиться. Комната прямо зазвенела от смеха. Миссис Медлок, открывшая было дверь, чтобы войти, отступила назад в коридор и с удивлением прислушалась.
– Ну и ну! – проговорила она тоже с сильным йоркширским выговором. Она была поражена, да к тому же её никто не мог услышать. – Подумать только! Нет, вы только послушайте!
Им столько всего надо было друг другу рассказать! Колин готов был без конца слушать про Дикона, Капитана, Уголька, белочек и лошадёнка по имени Прыжок. Мэри, оказывается, сбегала вместе с Диконом в лес, чтобы взглянуть на Прыжка. Он был небольшой, лохматый, таких много паслось на пустоши. Густая чёлка свисала ему прямо на глаза, а морда была до того милая – и мягкий бархатный нос! Он был худой, ведь пищей ему служила трава на пустоши, но сильный и крепкий, словно мускулы на ногах ему заменяли стальные пружины. Увидев Дикона, он поднял голову и тихонько заржал, а потом подскакал и положил голову ему на плечо. Дикон что-то говорил ему прямо в ухо, а Прыжок отвечал – тихонько ржал, дышал и пофыркивал. Дикон заставил его подать Мэри переднюю ногу с маленьким копытцем и потереться о её щёку бархатной щекой.
– Неужели он и вправду всё понимает, что Дикон ему ни скажет? – удивился Колин.
– Похоже, что да, – отвечала Мэри. – Дикон говорит, животные понимают, если точно знают, что ты им друг. Только надо, чтобы они это точно знали.
Колин полулежал молча, глядя в стену своими необычными серыми глазами, – Мэри видела, что он задумался.
– Мне бы хотелось с животными дружить, – сказал он наконец, – только я не умею. Я никогда ни с кем из животных не дружил, а людей я не переношу.
– И меня? – спросила Мэри.
– Нет, – возразил Колин. – Это очень смешно, но ты мне даже нравишься.
– Бен Везерстаф мне сказал, что я похожа на него, – заметила Мэри. – Он говорит: «Готов поручиться, что нрав у нас обоих нелёгкий». По-моему, ты тоже на него похож. Мы все трое похожи – ты, я и Бен Везерстаф. Он говорит: «Вид у нас неважный, а нрав и того хуже». Только я теперь, по-моему, не такая плохая, как до знакомства с малиновкой и Диконом.
– А у тебя бывало, что ты человека ненавидишь?
– Да, бывало, – отвечала Мэри просто. – Я бы и тебя возненавидела, если бы познакомилась с тобой раньше, чем с малиновкой и Диконом.
Колин протянул свою тонкую
