домой с корзинкой и замечательной рогулькой, уже предвкушая, как они с братом съедят до последней крошки дарёный пряник.
***
Мальчишка примчался домой, Васька закрыл за ним калитку. Братья перемигнулись, и корзинка была отдана, но понятно, не на совсем младшему, а Устьян уже чинно. как любит хаживать батюшка, стал подниматься в горницу Ивана. Брат видно, не спал, а просто сидел на лавке, ожидая вестей.
– Ну что, принёс? – в нетерпении спросил юноша, быстро вставая.
– А ты мне сабельку выстругал?
– Вот, бери, – и протянул обещанное мальчишке.
Устьян недоверчиво взял в руки добротную и красивую вещь, сделанную даже с ножнами, он просто не мог оторваться от подарка.
– Это Василию, – и перед ним легла другая сабля, только не в синих, а в зелёных ножнах, – а то ведь подерётесь ещё.
– Да мы с братом никогда не дерёмся. С чего бы? – очень уверенно, но не совсем честно заявил Устьян, – а это тебе, – и положил грамотку перед Иваном.
Мальчик поспешно вышел из горницы, не желая мешать старшему разбирать ладные буковки, написанные Еленой.
Иван положил письмо перед собой, и начал читать:
Здравствуй Иванушка на много лет!
Через неделю батюшка уезжает на три дня. Вечером, как Анфим и Емельян спать улягуться, буду тебя ждать. В моём окошке две свечки будут гореть.
Елена
Иван даже задохнулся от радости. С десятником договорится, завтра и послезавтра стражу отстоит, и в урочный день свободен будет. Надо будет гостинец сделать, а то чем же такую девицу удивишь? Сегодня и поработаю в кузне, решил юноша.
Натаскав в дом воды, шесть ведер, что бы на всё хватило, Ваня отправился в мастерскую, где лежали приготовленные лубяные заготовки. Он уже начал вырезать фигурку медведицы с медвежонком.
– А, Иван, привет!
– Здравствуй, батюшка. Вот, поработать надо. Немного осталось.
– Вижу я твоё художество, сынок, – вздохнул он, – понятно, для кого стараешься. Может, всё же к Авдотье сватов пошлёшь? И красива, и наша семья не беднее её. Как на твои ухаживания Фёдор Романович, отец Елены, посмотрит?
– Да ладно, отец… Как будет, так и хорошо… Может, и сладиться всё.
– Ну, дай- то Бог, – не стал спорить Семён Петрович, – а сделал ты хорошо. Сейчас дерево маслом покроешь, а потом через день покрасишь.
– Мне в караул завтра идти.
– Я покрашу. Не беспокойся.
– Спасибо, отец, – и юноша принялся выглаживать дерево наждаком, нанесённым на тряпицу.
Так что к вечеру нарядная фигурка, крытая маслом, стояла готовая для покраски в мастерской.
***
Заступил в этот день в караул воротником Иван вместе с старыми знакомцами Пётром Авдусиным да Павлом Носковым. Двое стрельцов были из другого десятка, Зиновий Ильин и Демьян Гоглев, уже осанистые мужчины, лет сорока, с широкими окладистыми бородами. Старшим был, как всегда, десятник Дулёв Афанасий
