впервые и сам не соображал, чего это он только что ляпнул.
– Пашуля сегодня какой-то странный, – шепнула Тинка Марте.
– Он и ночью такой же был, – шепнула в ответ Марта. – Когда эту, рыжую, привели.
– Прошу любить и жаловать, – неуверенно продолжал Пашуля, – живёт в третьей палате. Будет с нами до конца смены. В Москве она посещает секцию в спорткомплексе в соседнем районе.
Пролетова, всё это время смотревшая на младшего тренера в упор, опустила глаза:
– Очень приятно познакомиться!
Появление новенькой было встречено без энтузиазма. Возникло неприятное чувство: Соне Гамаюновой нашли замену. Дети хмуро делали разминку перед кроссом: приседали, крутили руками.
– Начали! – гаркнул Пашуля.
Мальчики встали в паре метров друг от друга на внешних дорожках стадиона – выпад на правую ногу, рука касается земли. Начальная поза для бега. Девочки заняли внутренние. Они двигались молча: у каждого человека в группе было своё место. Майя нерешительно встала за девочками.
Пашуля свистнул, и они побежали.
Группа шла ровно, наматывая круги. Парни метров на шесть обгоняли девчонок. Олег Беспалов и Лёша Боякин всегда лидировали по бегу – как спринтеры, первыми завершали кросс, а потом ждали остальных. За ними шли Миша Холмов, Саша Сухофруктов и Митя Верёвкин – они были помладше. «У нас просто ноги короче», – отшучивался Холмов. Марта с Лизкой бежали в середине, за Ребриковой, Письменовой и Петровой. Группу девочек замыкали Тинка с Лилей Бессмертной.
Новенькая не могла держать общий темп группы. Она раскраснелась. Бежала неровно, перепрыгивала телом с одной ноги на другую. Громко и натужно дышала ртом. Губы на перегретом лице стали похожи на засохшие апельсиновые корки. Вскоре она отстала от ребят на два круга. Когда все, кроме неё, закончили, она начала просить о пощаде:
– Павел Николаевич, можно я больше не буду бегать?
Пашуля лишь помотал головой. Вид у него стал бодрый, обычный.
– Павел Николаевич… – Новенькая пыталась поймать его взгляд, но бесполезно: Пашуля смотрел в другую сторону.
– Пролетова, молчи и беги! – рявкнул он. – Три выдоха – один вдох. Не два круга, а хотя бы один.
Группа смотрела на неё и раздражённо ждала. Все хотели есть. Марта искоса глянула на Ребрикову. Та сжала губы до белой нитки. Нехороший знак.
Три непроизносимые вещи. Первая – Соня страдает. Вторая – образовавшаяся от отсутствия дочери пустота. Третья – Соня умирает прямо сейчас.
Минуты капали одна на другую; Полина теряла и обретала надежду. То ей казалось, что ещё можно спасти дочку. Потом: нет, уже поздно. Потом: сейчас! Вот сейчас, если бы она её нашла. И снова: нет, нельзя. Точно поздно. Минуту назад всё было исправимо. А теперь время упущено. И опять надежда: счёт на секунды, она ещё жива.
«Я схожу с ума».
За день они с Выриным обошли все поисковые группы. Несколько женщин из города взялись клеить новые объявления. Тренеры
