не выйдет. Нас тут же догонят.
– Так мы помчим во весь опор!
– Все равно догонят.
До боли знакомая ситуация мигом породила на лице Октавио довольную ухмылку. Не иначе как он достиг уровня мастерства дядюшки Пио и теперь к нему самому начали набиваться в ученики.
– Приятно слышать ваш бодрый голос, – прервал беседу прихожанин, отвесив сынишке звонкий подзатыльник. – А ты перестань приставать к гостю со всякой ерундой. Лучше сходи за его выглаженным камзолом и начищенными сапогами.
– Слушаюсь, отец!
– Зря вы так.
– Отнюдь. Этот мелкий прохвост постоянно норовит улизнуть из дома и лишь рукоприкладство ограждают мою семью от невосполнимой потери.
Когда падре Антонио увидел Октавио, то не поверил своим глазам. Вместо бледного и осунувшегося бедолаги перед ним стоял розовощекий и подтянутый мужчина, коему было в самую пору отправляться на свидание с какой-нибудь знатной особой.
– Вас прямо не узнать, – непроизвольно вырвалось из его груди, вопреки данному обету избегать бурного проявления чувств. – Не хватает только шляпы и трости.
– Все благодаря вам, отче, – раздалось через секунду одновременно с низким поклоном, означающим искреннюю признательность за оказанную помощь. – А трость со шляпой лежат у меня в повозке.
– Что ж, тогда пройдемте к ней, чтобы на похоронах вы выглядели еще солиднее.
Пока Октавио предавался отдыху, во дворе церкви произошли существенные изменения. Во-первых, там появилось много венков, украшенных, как и полагается, черными ленточками; во-вторых, возле дверей кто-то из прихожан поставил телегу, запряженную двумя гнедыми жеребцами, чьи челюсти безостановочно пережевывали сочную зеленую траву, наваленную заботливым хозяином прямо под их мордами; и в-третьих, вокруг толпился десяток-другой местных жителей – видимо, согнанных настоятелем для последующей организации траурной процессии, что являлось укоренившейся традицией, которую обязан был соблюдать каждый уважающий себя верующий.
– У нас все готово! – выкрикнул плечистый малый, прервав порученное ему задание распутать два мотка веревки. – Осталось вынести гроб, погрузить его на телегу – и можно выдвигаться.
Приняв слова товарища за команду, от толпы отделились еще три здоровяка, однако Октавио поспешил внести кое-какие уточнения:
– Я тоже хочу в этом участвовать.
– Как вам будет угодно, – произнес падре Антонио, указав рукой на повозку. – Забирайте ваш головной убор и трость, а потом проходите внутрь святилища.
Спустя пару минут члены траурной процессии расхватали венки, выстроились позади телеги и неспешно двинулись в сторону кладбища, стараясь разговаривать как можно тише, дабы не потревожить сон покойника, поскольку это грозило ужасными последствиями. Довольно глупое суеверие, не имеющее ничего общего с истинным положением вещей относительно реакции мертвого тела на внешние раздражители.
