этом я собираюсь хорошо работать, – подтвердил я.
Старался, чтобы мой голос звучал браво.
– Ты вообще понимаешь, куда приехал? – спросил доцент. – Здесь не городской парк, мальчик. Где твои резиновые сапоги… студент?
Все студенты посмотрели на мои ноги – на кеды.
Мне вдруг вспомнился мультфильм «Каникулы в Простоквашино», где Шарик купил кеды вместо валенок. Представил, как выглядел сейчас в глазах окружающих. «Шарик, ты балбес», – мысленно повторил я слова Матроскина. Но балбесом себя не почувствовал.
И смущенным тоже: не без штанов же стоял перед строем ранимых девиц. Да и в том случае тоже… Взглянул на свою далеко не новую обувь. «Не угробить бы в этом колхозе кеды», – подумал я. Уже узнал: стипендию мне выплатят только в октябре. Если не проснусь раньше.
– В магазине, – сказал я. – Дожидаются моей первой стипухи.
Скулы доцента налились краской, отчего мужчина еще больше помолодел: теперь казался ровесником того же Аверина.
– Это ты так шутишь? – спросил он.
Подпер кулаками бока. Маленькими кулаками, такими же, какие теперь были у моего нового тела. Заметил, что стоявшая рядом с ним девица прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
– Он детдомовский, – раздался позади меня возмущенный девичий голос (Пимочкина?).
После этой фразы у доцента запылали еще и уши. Обида в его глазах сменилась смущением. Усатый начальник скользнул растерянным взглядом по лицам студентов, откашлялся. Мне даже почудилось, что он чего-то испугался. Неужто посчитал, что я могу ночью перегрызть ему горло? Или что пожалуюсь на притеснения с его стороны в обком комсомола?
Доцент взглянул на мои кеды, вздохнул. Снова посмотрел на меня – виновато, точно нашкодивший щенок, а не строгий руководитель.
– Так… – сказал он. – Оденешь пока мои… студент. Размер тебе подойдет: я покрупнее тебя… буду. Поработаешь в моих сапогах. Это лучше, чем в кедах. Я не пойду сегодня с вами на поле: займусь распределением дежурств – дело важное и небыстрое. А завтра… Завтра мы что-нибудь придумаем.
Доцент кивнул головой, словно в подтверждение своих слов. Посмотрел мне за спину, будто пожелал удостовериться, что поступил правильно.
Его поступок, должно быть, одобрили: доцент улыбнулся, перевел дыхание. Я обернулся – наткнулся на суровый взгляд комсорга Светланы Пимочкиной. Невольно представил ее в кожаной куртке, с наганом у пояса. Улыбнулся. Маска комсомольского вожака дрогнула – Пимочкина в немом вопросе приподняла бровь, как не раз делала в автобусе.
– Так… инцидент исчерпан, – сообщил доцент. – Теперь все в порядке очереди получают орудия труда и дружно следуют за старостой. Не забывайте об осторожности при работе с инструментом. И не снимайте головные уборы – опомниться не успеете, как получите солнечный удар. Надеюсь, мне никому не придется напоминать, что мы сюда приехали не развлекаться, а работать?
Усатый начальник нахмурил брови.
– Помните,
