на Хафрая было жалко смотреть: от одной мысли, что ему придется исполнять обязанности, толстяка бросало в дрожь. О, он храбрился, и даже надулся от важности – но был скорее смешон. И все же… все же Хафрай единственный приятель юности, кому Каи верил. Его предательство ранило.
Жрец вновь открыл глаза. Теперь он ясно видел Раммака: сухонького старичка с несообразно большой бритой головой. Его бледные губы были такими узкими, что когда он негодовал, рот верховного напоминал шрам.
– Где я? – предпринял новую попытку жрец. Он попробовал встать, но обнаружил, что привязан к лежанке ремнями. Со всех сторон их окружал мрак, и неподвижный сырой воздух указывал, что они в подвале.
– Ты гость в моем доме, – уголки губ Раммака скривились в усмешке. – На всякий случай я приютил тебя подальше от храма. Просто предосторожность.
– Чего ты хочешь?
– Ты удивишься, когда узнаешь, – верховный наконец пошевелился. – Я ищу твоей помощи, Первый Распорядитель.
– Где мои союзники?
– Кто где… – Раммак колебался с ответом. – В последний раз, когда я видел Хафрая, он добрался до храма и дрожал от страха. Часть твоих людей попалась под руку бунтовщикам, так что бедняга остался совсем один, – верховный хихикнул. – Успокойся, он слишком слаб для предателя. Ты говорил с другими храмами?
Жрец молчал.
– Кто из высших жрецов тебе помогал? Какая часть дружины тебе подчинялась?
Вопросы сыпались один за другим, Каи просто закрыл глаза. Наконец Раммак устал от звука своего голоса.
– Чего ты хочешь? – повторил жрец.
– Ты нетерпелив, – Раммак сжал челюсти. – Пятнадцать лет службы Шакалу, и столько нетерпения! Твой друг Хафрай был прав. Он предлагал избавиться от меня сразу, неужели ты думал за два дня и набрать союзников, и созвать синод? Тебе бы нужно знать: игра по правилам – неторопливое развлечение. Тем более, против того, кто все подготовил.
– Если я осужден, вынеси приговор и…
– И ты опять нетерпелив, Каи Серис, – перебил Раммак. – И не умеешь проигрывать. Я служил трем царям и дважды оставался в дураках. Теперь я кое-чему научился.
Он замолчал на мгновение и заговорил вновь – сладко, почти слащаво:
– Но, я думаю, это нынешнее положение сбивает тебя с толку. Трудно мыслить здраво, когда лежишь привязанный к скамье. Когда я уйду, слуга проводит тебя в гостевые комнаты. Приведи себя в порядок, и тогда поговорим. Я дам тебе три звона.
Верховный встал, заслонив свет, его худые рук нервно подергивались, будто не находя себе места.
– Я повторяю, я ищу помощи, а не покаяния.
Зашаркали шаги, зашуршала одежда – Раммак ушел. Каи остался в полной темноте.
Гонг в храме Атамы бил гулко и мерно. Три звона… как прикажете отмерять время, если гонг все звонит, и звонит? Резкий медный голос раздражал Каи, он проникал
