праву вы пытаетесь прибрать к рукам всех коней? – возмущался делла Куррадо.
– А я не понимаю, – терпеливо повторял (должно быть, не первый и даже не десятый раз) седобородый Кулак. – Я не понимаю: для чего командиру пехотного полка полсотни выезженных коней? Может, вы хотите перейти в кавалерию?
– А почему я, собственно, должен давать вам отчет?
– А я и не требую от вас отчета, господин полковник. Кажется, это вы желаете распоряжаться всей добычей единолично?
– Да, желаю! И буду распоряжаться!
– Это еще почему, господин полковник?
– По праву командира соединения! По праву старшего по званию! По праву истинного сасандрийца!
– Вот так дела! – развел руками Кулак. – При чем тут одно к другому? Не понимаю!
– И не мудрено!
– Что вы хотите этим сказать, господин полковник?
– Только одно – корыстолюбивому наемнику не понять настоящего патриота империи. Вы же за денежку воюете, не так ли? За звонкое серебро и ненаглядное золото?
– А вы? – Кулак сохранял видимость спокойствия, но на его щеках вздулись круглые желваки.
Пустельга толкнула Кира локтем. Шепнула:
– Жир не только на брюхе откладывается. В голове тоже. Эх, разрешили бы мне пощекотать его…
– Не разрешат, – вздохнул молодой человек. В бытность свою гвардейцем он не слишком-то любил армейских офицеров, а теперь еще больше укрепился в неприязни.
– Я не желаю обсуждать с каким-то наемником свои права! – кипятился т’Арриго делла Куррадо. – Вам не понять чувства гордости за империю, любовь к родине. Вы любите только монеты. Великая имперская идея…
– Да при чем тут великая идея к лошадям? – пожал плечами седобородый.
– Родина захлебывается без коней! Армии нужно свежее конское поголовье. Мы будем вести войну до победного конца. Тельбия еще станет частью Сасандры, и эти несчастные, – полковник махнул рукой в сторону погибших латников, – еще поймут, что боролись не на той стороне.
– Ну, так мы с вами, господин полковник, вроде бы на одной стороне воюем, – решительно вмешалась в разговор командиров Пустельга. – Или нет?
– Да! – подбоченился делла Куррадо. – Но цели у нас, господа наемники, разные!
– Неужели? – недоверчиво прищурился Кулак.
– Конечно! Для вас главное – мошну набить. Из-за таких, как вы, господин кондотьер, армию ненавидят жители страны, которым мы должны нести освобождение от тирании мелких ландграфов и полубезумных королей, погрязших в мелочных склоках и борьбе за собственную непрочную власть!
– Красиво говорите, господин полковник, – заскрипел зубами Кулак. – Вам бы не полком командовать, а…
– А на рыночной площади мещан развлекать! – бесцеремонно перебила командира Пустельга.
– Что?! –
