в грудь. В общем, он плох был и я ему, чем мог, помогал: воды принести и так далее. И когда уходил, он мне подарил шинель. Это была раньше офицерская шинель кавалерийская. Она была чуть ли не до пят. Как сейчас девчонки ходят в этих шубах. Вот такая шинель. Длинная, добротная. Но у ней недостаток был: не было рукавов. И этот недостаток оказался на пользу. Когда он мне ее отдал, я с ней благополучно прошел в яму. У меня ее не отобрали. Была бы хорошая – отобрали, потому что у всех отбирали именно шинель, они знали, – это спасение наше до некоторой степени. А мою шинель не взяли. Куда она без рукавов? Но она зато помогла.. Мы собрались четверо, они меня пригласили, они тоже поняли. Я-то по началу не знал ценность этой шинели, а потом узнал. Глина за день раскаляется до невозможности, жара – дышать нечем, там ведь ни ветерка нету на такой глубине. А как солнце зашло, глина быстренько остывает, а ночью такая холодюга, не знаешь, что делать. И вот жгли все, что могли. А жечь нечего, шпалы доставали, из шпал костыли вытаскивали, а потом костылями ломали шпалы на щепочки… Портянки, обмотки, у кого какие тряпки лишние, – все в костер шло, чтобы согреться. А я в этой группочке попал, мы в обед похлебку сварим гороховую – правда, ее немного было, растягивали – а спать ложиться, все на один бочок, друг к другу, этой шинелью накроемся. Нам ее хватало на всех на четверых. И мы спокойно спали, только поворачивались по команде под этой шинелью.
Голос за кадром:
– А вас отчаяние не охватывало, вы верили, что оттуда вырветесь?
А. Калашников:
– Я не думал. Я почему-то не думал об этом. У меня было, правда, такое, думка была. Я подумал про свою жизнь, вспомнил ее, прошло через меня то, что было… Я подумал, конечно, я клятвы не произносил и не обращался к Всевышнему, а просто про себя подумал: «Во что бы то ни стало нужно вернуться домой!» И этого было достаточно.
Лужа
Склон глиняного карьера, на дне карьера небольшая лужа.
Квартира Калашникова.
Голос за кадром:
– Была ли вода в этом карьере или ничего, кроме той лужи, о которой вы пишете в своих воспоминаниях? Она была большая?
А. Калашников:
– Нет. Очевидно, когда раньше брали глину, в этом месте взяли глубже, чем где-то. То есть, получилась небольшая впадина. А от дождей она заливалась. А поскольку глина, вода никуда не уходила, она стояла. Но как вам сказать – примерно метров пять шириной и длинной так метра четыре. Вот такое озерко было. А глубина в самом глубоком месте не больше пятнадцати сантиметров. Глина, чуть-чуть дотронься до нее, она тут же поднимается таким мутным столбом. Ты взял воды, а где мне брать? Подальше – чище, я лезу дальше. А потом уже с ногами лезем. А кто придет позже всех, тому брать одну глину с водой смешанную.
Из мутной лужи черпается вода: кто пилоткой, кто банкой, кто ладонями.
Голос за кадром:
– То есть, эту лужу вычерпывали до дна?
Голос А. Калашникова за кадром:
– До конца.
