вести.
– Отчего ж не радостные?
– Ну ты много лестного, – я пальцами указала кавычки, – говорил про него.
– Да, говорил много вещей, которые характеризуют его как зазнавшегося сноба, категоричного человека, идеалиста, но он мой хороший знакомый, он так же как и ты любит книги, крутится в тех же кругах, что и ты. Что с того, что некоторые его качества тебе неприятны и непонятны? Разве цена так высока ради дела твоей жизни?
– Ты прав. Ты как всегда чертовски прав! А я неисправимая ханжа.
– Нет, ты просто потерянная душа, которая отказывается принимать этот мир, пока не примет себя.
– В то время, как этот мир принимает её, – ворвалась в разговор Катерина. Если честно, то от этой молчаливой Белоснежки я и не ожидала ничего внятного, но её слова меня тронули.
– Действительно, – по-доброму произнесла я. – Боже, как же мне порой за себя стыдно! Этот мир даёт мне так много, а я отказываюсь принимать его дары.
Двумя часами позже я обрела статус писателя, чьи книги теперь стоят на витрине книжного магазина. Стоило только отодвинуть свою гордость, натянуть улыбку и из гадкого утёнка превратиться в обольстительного лебедя. Мне пришлось всех обмануть: хозяина книжного, своих друзей и себя. Мне пришлось поверить в сказочного персонажа, которого я создала из себя, и я поверила в него так сильно, что никто и не заметил подмены.
Перед визитом в книжный я выпила рюмку коньяка, потом вторую, выкурила три сигареты. А после почистила зубы с такой силой, что мои дёсны закровоточили. Я нанесла на себя лучший парфюм, надела белую шёлковую блузу и собрала волосы в пучок на затылке. Тогда Никита подошёл ближе, осудительно взглянул на меня и расстегнул две верхние пуговки на блузке, а после растрепал мой пучок и выдернул из него две кудрявые пряди. После он достал из коробки книгу и сунул её мне в руки.
– Не прячь себя, – сказал он.
Потом мы позвонили Богдану, и он тут же примчался за нами на своей повидавшей жизнь машине. Оказалось целым испытанием вместить четверых человек в его старую тойоту, которая была и без того забита художественными атрибутами. Так с нами ещё ехал мольберт, чемоданчик с краской, два холста А3 размера и моя тревожность. Последняя занимала больше всего места.
Высота 6 метров
Перед тем как попасть внутрь, я какое-то время нервно мялась у витрины магазина, но в итоге просто открыла дверь и вошла. Не знаю, что со мной случилось в тот миг, но вошла я уже другим человеком. Я сказала владельцу, что впечатлена его вкусом на книги, обронила пару фраз об интерьере. К слову, интерьер и вправду мне нравился, здесь я не соврала. Мужчина лет сорока был польщён моими словами, возможно, поражён красотой, которую Лип выставил наружу. Чувствовала я себя последней сволочью, ведь презирала таких, как этот седоволосый в мятой ситцевой рубахе. От него пахло по́том и типовым мужским ароматом «Дыхание свежести» или «Голубая лагуна». Он всё время отпускал заготовленные им ранее
