не отводил глаза от моих.
Никита с Мишей весь вечер спорили на тему творчества. Последний утверждал, что творчество неотделимо от личности. Ему никак не удавалось выстроить между ними стену. Лип же, наоборот, говорил, что очень часто случается так: поистине значимые вещи создаются теми ещё мерзавцами. Он приводил в пример Берроуза3, которого сам любил временами почитать. Да, он наркоман, алкоголик и убийца, но отрицать его вклад в литературу бессмысленно! Парни так и не пришли к единому мнению.
Наши вечера часто проходили подобным образом: вино, которое рано или поздно заканчивалось, громкая музыка, попытки Богдана зарисовать образ каждого из нас в скетчбуке – я и Лип любили ему позировать, и разговоры – иногда ни о чём, иногда о высоком и важном.
Пластинка была прослушана с каждой стороны по два раза, кончилось вино и настало время идти в магазин: никто из нас не мог вовремя остановиться. Оставалось только определиться с выбором. Мы с Никитой решали, какое вино взять – это было нашей традиционной игрой, в то время как Миша с Богданом обувались.
– Мальбек! – воодушевлённо произнесла я, уже предвкушая свою победу в нашем глупом споре по выбору вина.
– Красностоп, – уверенно ответил Никита.
– Пино нуар! – Слова моментально вырвались из моего рта.
– Рислинг! – с небольшой задержкой выдал оппонент.
– Эм-м… – я попыталась напрячь все свои извилины пьяного мозга, вспомнить все этикетки вин, что пробовала когда-то, но ничего так и не приходило на ум.
– Ты знаешь!
– Дурацкая игра! – раздосадованно ответила я.
– Ну же! – Никита с надеждой посмотрел на меня. – Гренаш! – Не дождался своей очереди и выпалил, пока я думала.
– Даже не слышала о таком. Это вообще настоящий сорт винограда? – недоверчиво посмотрела на него.
– Решено! Миша, покупай Гренаш. То, с петухом на бутылке!
Когда Миша и Богдан ушли в магазин, пластинка всё ещё играла. Она всё кружила в диком виниловом танце, развлекала нас и как фокусник доставала пушистых кроликов из чёрной шляпы, тянула бесконечные платки – разноцветные воспоминания о времени, в котором нас никогда не было и быть не могло. А кроликами были мы сами – белыми пушистыми комочками, с испуганным взглядом и искренним непониманием, как мы там уместились. Она дурила нас, показывая свои иллюзии, гипнотизируя звуком. Она давала нам ощущение невозможного – путешествия во времени. Она играла с нами, как с кроликами… Белыми и пушистыми кроликами.
Ближе к ночи уже в полном составе мы были всё там же и занимались всё тем же: безрассудно прожигали жизнь, ведь именно для этого она предназначена.
– Прочитай! – потребовал Никита, сунув мне в руки один экземпляр книги, который он без спросу взял из коробки, когда выходил из уборной.
– Ещё чего! – возмутилась я.
– Какой из тебя писатель, если ты стесняешься зачитать свои же строчки?
