небольшой кусок, как от удара тупым острым предметом. По приблизительной наметке, из остатков, пройденных еще в университете, знаний, останку было около двух – трех сотен лет. Но пугало не это. Гримаса невыразимого ужаса была на самом скелете. Бывают такие маски на Хеллоуин: белое перекошенное лицо, съехавшие глазницы, вниз расплывшаяся линия рта и черная пустота в отверстиях, которые когда-то смотрели, что-то могли говорить. Эту маску держал сейчас в руках старик. Только она была почти настоящей. Глазницы были слегка сощурены, из-за чего один глаз казался меньше другого. Рот перекошен, он был чересчур широким для человеческого, и узким. Один конец его уползал вверх, другой вниз, почти к самому окончанию скулы. Плюс ко всему череп был цельным, то есть нижняя челюсть была, как будто приращена к верхней, и было непонятно, как в таком случае существо вообще могло говорить и есть, даже если смогло бы родиться. Размер черепа соответствовал обычному, взрослого человека. Разве что скошенный лоб, как от удара лопатой, был больше. А около левой глазницы, у крайнего к виску уголка, была небольшая вмятинка. Как выжженная огнем или выплавленная чем-то. По форме она точной копией отражала человеческую слезу.
Зная как зыбко настоящее и обманчиво прошлое, Вим аккуратно завернул находку в снятую с себя рубаху, и, неся впереди себя на вытянутой руке, побрел с ним наружу. Чувство обретения несметного и неоспоримого богатства грело изнутри. Выскочив на воздух в темноту ночи, он замер. Сердце колотилось, никак не желая успокаиваться и входить в свой обычный ритм. Дрожащими руками он развернул рубаху и заглянул внутрь, желая убедиться что то, что лежит там, не часть обычного кошмарного сна. Дотронулся рукой. Череп отдавал холодом, но был несказанно реален. Старик втянул ноздрями воздух, ощутил, как им наполняется грудь. С годами скитаний, метаний, безденежья и безвестности было покончено раз и навсегда. Держа в руках то, что возможно, прокладывало ему дорогу в совершенно другую, новую жизнь, он представлял себя на вершине мира.
Подумав немного, он утащил череп домой. Было еще слишком много времени до утра. Оставалось только ждать. Аккуратно размотав тряпочку, в которую он любовно завернул свое сокровище, он долго со смесью леденящего душу ужаса и восхищения, смотрел на странный предмет. По камням и внешнему виду, голова явно была делом рук человека, причем жившего не вчера, а, возможно, много-много столетий назад. Он даже смутно боялся представить себе, сколько лет может насчитывать находка. Но точно знал одно, чтобы так вытесать неизвестный камень инструментов не было еще лет пятьдесят назад. Они появились разве что не вчера. А значит то, что он сейчас держал в руках, изготовить так давно было невозможно. Когда на полу заскакали первые лучики предрассветных сумерек, его, наконец, сморил неглубокий прерывающийся сон. В голове мелькали какие-то картины, поздравления, награды, погони, его побег по серому извивающемуся лабиринту, где шансы, даже уйдя от преследователей, просто выйти на свет, пятьдесят
