бы весь в гипсе.
– В любом случае ты написал книгу, а теперь жалуешься на мою рецензию к ней, – вставила я.
– Справедливо. – Он поднял руки, сдаваясь. – Я собираюсь начать писать сиквел, который будет намного менее нарциссичным. Ты прочтешь его?
– Только если ты не давал его читать всем остальным девушкам в колледже.
Он рассмеялся так громко, что несколько посетителей обернулись к нам.
Я задумчиво прожевала еще несколько горстей попкорна. Пока все шло не так ужасно, как я себе представляла. Мне даже было почти весело. Когда я подняла взгляд, обнаружила, что он изучает мое лицо.
– Что? Почему ты на меня так смотришь?
Калеб вздохнул.
– Почему ты так враждебно настроена?
– Слушай, приятель, не думай, что я купилась на всю эту игру в чувствительного парня. Я вижу тебя насквозь.
– Не знал, что «играю в чувствительного парня», – произнес он довольно искренне.
Я вгляделась в его красивое лицо. Его янтарные глаза, казалось, смеялись над всем миром сразу. Морщинки от улыбок в их уголках походили на складки на бумаге.
– Да брось, – сказала я. – Ты приводишь меня в это миленькое место за мороженым, как будто мы в старшей школе. Ты знаешь этого старика по имени. И ты смотришь на меня так… – Я замолчала, не договорив, потому что он нахмурился.
– Ты не очень-то разбираешься в людях. – Он бросил кусочек попкорна мне прямо в лоб.
Я потерла место удара, оскорбленная. Я прекрасно разбиралась в людях.
– Может, я хороший парень, Оливия?
Я хмыкнула.
– Можно многое узнать о человеке по его чертам и выражению лица. Но, чтобы узнать кого-то по-настоящему, требуется время, – добавил он.
– И что ты можешь сказать обо мне? – спросила я. – Раз уж ты такой эксперт.
Калеб прищурился, как будто думал, что я не готова к его оценке.
– Давай уже, – поторопила я. – Если уж ты так хвастаешься…
– Ладно, ладно… Посмотрим…
Я тут же пожалела о своем решении: выходит, я сама дала ему разрешение на меня пялиться. Я покраснела.
– У тебя немного грустные глаза – может, из-за того, какие они большие, или из-за их разреза: как будто ты немного разочарована. Во взгляде я вижу уязвимость, но и дерзость тоже, потому что ты смотришь на все так, как будто бросаешь миру вызов. Еще то, как ты держишь подбородок. Ты упрямая бунтарка, и у тебя высокомерный маленький нос, который всегда указывает на север. Думаю, ты притворяешься колючей и недоступной, чтобы люди держались подальше.
У меня закружилась голова. Слишком много мороженого. Слишком много правды.
– И мое любимое: твои губы. – Он улыбнулся, видя, как розовеет от смущения моя шея. – Полные и чувственные, уголки всегда опущены. Мне хочется целовать эти губы, пока они не улыбнутся.
Я отпрянула. Он думал о том, чтобы поцеловать меня? Ну конечно, он думал об этом. Парни всегда думали
