style="font-size:15px;"> – Я бы провела тебе экскурсию по квартире, – говорю я, – но ты и так видишь ее целиком с того места, где стоишь.
– Здесь мило, – он улыбается. – По-девчачьи. Но очень тебе подходит.
Я поднимаю бровь. Не знаю, о чем он говорит. Он не знает меня… вернее, знал когда-то, но не сейчас. В растерянности я агрессивно нарезаю лук.
Несколько лет назад Калеб помог мне переехать сюда. Мы вместе красили стены: гостиную – в бронзовый, а спальню – в лиловый. Зная мой перфекционизм, он специально ткнул валиком с краской в потолок над моей головой, просто чтобы позлить меня. Он оставил фиолетовое пятно – я была в ярости.
– Теперь ты будешь думать обо мне каждую ночь перед сном, – сказал он тогда, смеясь над моим перекошенным лицом.
Я ненавидела несовершенства, ненавидела их. Пятно на ковре, крошка в чашке, все, что портило то, какими вещи должны быть изначально. Я даже не ела обломавшиеся чипсы. Но, когда мы с Калебом расстались, я была благодарна за это пятно краски. Это было последнее, что я видела перед сном, и первое, что я видела по утрам. Я вглядывалась в этот фиолетовый шрам, как будто где-то под ним скрывалось лицо Калеба. Калеб был моим несовершенством с его американо-британским акцентом и способностью преуспевать в любом спорте и цитировать любого философа. Он был смесью качка и джентльмена, романтика и мерзавца – это сводило меня с ума.
– Тебе помочь?
Это должен был быть вопрос, но он уже подтолкнул меня бедром, заставляя подвинуться, взял у меня нож и начал нарезать грибы. Я останавливаюсь по пути к духовке и смотрю, как он нарезает овощи.
– Так что, ты… вспомнил что-нибудь на этой неделе?
Я достаю карри и ставлю его на плиту.
– Да.
Я застываю на месте. К голове приливает кровь.
– Я листал журнал о путешествиях, и там было фото туристического лагеря в Джорджии. Не знаю, бывал ли я там когда-нибудь – может, я все придумал. Но я что-то почувствовал, когда смотрел на эти фотографии.
Я отвожу взгляд, чтобы глаза меня не выдали. Он и правда ездил в этот лагерь – со змеей по имени Оливия.
– Тебе стоит туда поехать. Может, это пробудит какие-то воспоминания.
Я тут же жалею о сказанном, вспоминая: я же в команде амнезии. Если он вспомнит, то моя глупая игра закончится.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут кто-то звонит в дверь. Калеб удивленно смотрит на меня – его рука с ножом зависает над перцем.
– Ты кого-нибудь ждешь? – спрашивает он.
– Только если ты пригласил сюда свою анонимную группу поддержки для больных амнезией.
Он бросается в меня кусочком гриба. Уклонившись, я вытираю руки и направлюсь к двери. Звонок сменился стуком – кто-то колотит в дверь со всей силы.
Я открываю, не глядя в глазок, и распахиваю дверь настежь. Передо мной оказывается женщина с поднятыми вверх кулаками.
– Вам помочь?
Это не Свидетели Иеговы – они всегда ходят парами, и у нее
