венок, свитый из молодых ракитовых ветвей. А в пятом классе, в честь вечной дружбы, Аня выцарапала на нижней стороне подоконника в спаленке их имена: Марина и Анна.
Рано оставшись без матери, Маришка переживала смерть купчихи Весниной как собственное горе, поддерживая Аню, чем только возможно. И вот теперь у Маришки не осталось ни одного из родителей. Круглая сирота.
Надобно помочь подруге, а ещё лучше пригласить её в Ельск, чтоб хоть немного сгладить боль от страшной потери.
Аня отчаянно посмотрела на отца:
– Батюшка, позволь взять Маришку к нам.
– Это само собой, – отец согласно положил ей руку на плечо и, яростно понизив голос, прошептал: – Попадись мне в руки этот душегуб, я бы ему шею, как бешеной лисе, вывернул.
Глядя на побелевшее лицо отца, Аня решительно предложила:
– Раз полиция ничего сделать не может, давай мы поймаем разбойников! А что? – она выпрямилась, напряжённо думая, как бы уговорить отца, чтобы он согласился на её план. – Посуди сам: разбойники нападают на одиноких путников. Если я поеду на двуколке в Олунец якобы одна, а внизу под рогожей полицейский с пистолетом спрячется? Девушка, да ещё купеческая дочь – добыча лёгкая, разбойник наверняка позарится напасть. Полицейский выскочит и повяжет преступников.
От предложения воспитанницы Анисью подбросило вверх, словно затычку из бочки с забродившим квасом:
– Не пущу! – няня раскинула руки в стороны, загородив собой дверь так, как будто Анна немедленно собралась в опасную дорогу. – Что удумала! Мыслимое ли дело, девке на выданье разбойников ловить! А ты что сидишь как пень, Иван Егорович! – её палец грозно ткнул в направлении растерявшегося Веснина. – Скажи своё отцовское слово. Ты виновен в таких речах!
В тебя! В тебя она вся пошла! Вспомни ельские пожарища! – затопала ногами Анисья, не сдерживая себя от гнева и страха за любимое дитятко.
– Анисья, Анисья, успокойся, никогда я Анне не позволю так своевольничать, – попытался урезонить расходившуюся няньку Веснин.
Нянька чуть охолонула, тяжело дыша уставилась на дверь, за которой мелькало лицо швейки Проклы.
– Купеческое слово дай, что не пустишь Аннушку своевольничать! А то знаю я вас, Весниных.
– Обещаю.
Не глядя на охающую Анисью, Иван Егорович посмотрел в глаза дочери:
– Глупости выкини из головы, а то запру в светлице, помяни моё слово. А Маришке завтра же пошли письмо с нарочным, чтоб приезжала. Пошлю за ней Стёпку с охраной. Будет у меня две дочери.
После страшной новости о смерти Воронова сидеть дома за самоваром Аня не могла. Ей казалось, что в комнатах совсем нет воздуха. Пробормотав извинения отцу, она выскочила в сад, захлебнувшись с порога свежим ночным ветром. На месте не стоялось. Молодое тело требовало движения, а душа успокоения, которое никак не наступало.
– Маришка, Маришка,
