глазах), и общение с ним было в высшей степени приятным и полезным. Теперь это кажется просто смешным, но тогда нам надо было учиться общаться с нашими «идеологическими оппонентами». Подробно о нашем участии в мировых конгрессах я пишу ниже, а здесь хотел бы рассказать об особой роли академика А.А. Губера.
Александр Андреевич Губер был председателем Национального комитета историков и в этом качестве участвовал во всех заседаниях в ЦК партии и других инстанциях. И я потом видел Губера, так сказать, «в деле», на самих конгрессах. Конечно, это была отличная школа. Александр Андреевич амортизировал жесткие идеологические разногласия, он старался не спорить с «инстанциями», но реально на конгрессах в советской делегации царила обстановка деловитости и доброжелательности, без навязывания и проработок.
Губер стал для меня примером в том, как надо вести себя с зарубежными партнерами. Он защищал интересы советской страны, но и искал с западными партнерами общий язык и общие решения. Думаю, что в сложных условиях того времени А.А. Губер представлялся нашим зарубежным коллегам приемлемым партнером и собеседником.
После мирового конгресса историков в Москве в 1970 году я практически был вовлечен уже во все международные контакты наших историков. Вначале в качестве ученого секретаря, а затем многие годы как заместитель Председателя Национального комитета советских, а затем и российских историков. Я участвовал в подготовке и организации мировых конгрессов историков в Вене (1965), Москве (1970), Сан-Франциско (1975), Бухаресте (1980), Штутгарте (1985), Мадриде (1990), Монреале (1995), Осло (2000), Амстердаме (2010), многих двусторонних встреч с историками США, Англии, Франции, Италии, Испании, Швеции, Польши, Чехословакии и других стран.
В течение многих лет я работал в Национальном комитете с академиком Е.М. Жуковым, а затем длительное время – с академиком С.Л. Тихвинским.
Поездки с Сергеем Леонидовичем Тихвинским на многие заседания бюро и Генеральной Ассамблеи Международного Комитета исторических наук (МКИН) стали для меня отличной школой.
Я видел, как умело, принципиально и вместе с тем очень тактично вел С.Л. Тихвинский переговоры со своими коллегами, добиваясь повышения престижа нашей науки и заслуживая уважение многих представителей зарубежной исторической науки.
С 1990 года я сам стал членом бюро МКИНа, а с 1995 года по 2000 год был вице-президентом этой самой крупной мировой организации исторической науки. Более подробно я описал эти вопросы в разделах, посвященных деятельности МКИН и моего участия в его работе, но некоторых моментов стоит коснуться и в этом «Введении».
Многим памятно, сколь острыми и непростыми были наши встречи с зарубежными историками.
Я не забыл, например, как напряженно проходила подготовка к Международному конгрессу историков в Москве в 1970 году. Постоянные заседания в Отделе науки Центрального Комитета партии, рассмотрение всех дискуссий сквозь призму идеологической борьбы –
