Напротив, они хотели сколотить из фламандцев группу единомышленников, чтобы та во всеуслышание потребовала на международном форуме независимости для Фландрии. Это послужило бы желанной поддержкой на мирных переговорах, потому что державы Антанты, прежде всего американский президент Вудро Вильсон, козыряли лозунгом самоопределения малых наций. Поэтому немцы были всячески заинтересованы в том, чтобы убедить фламандцев доказывать свою принадлежность к вышеупомянутым малым нациям, но не ради их самоопределения, а потому что так хотела Германия.
В 1916 году немцы исполняют старое, справедливое желание фламандцев. В Генте открывается нидерландскоязычный университет вместо прежнего, исключительно франкоязычного. Но академический персонал отказывается от любой формы сотрудничества. В годы Первой мировой войны преподавание не велось ни в одном университете Бельгии. Профессора отказывались работать с молодежью, которая хотела учиться вместо того чтобы сражаться за отечество на Изерском фронте. Видных ученых, таких как Анри Пиренн и Поль Фредерик, депортировали в Германию. В наши дни всемирно известный историк Пиренн воспринимается как валлон и теоретик бельгицизма, Фредерик же был убежденным фламандистом и до 1914 года ратовал за нидерландизацию своего университета.
Некоторые лица, такие как фламандист-еврей Луи Франк или писатель Август Вермейлен, который в 1930 году станет первым ректором радикально нидерландизированного Гентского университета, открыто заявили протест германским властям. Они не желали получать свои права в виде подачки из рук оккупантов. Университет фон Биссинга, как его назвали оккупационные власти, не нашел признания. Чтобы хоть частично заполнить его аудитории, пришлось даже освобождать военнопленных.
Четвертого февраля 1917 года активисты в своем кругу избрали Совет Фландрии. Они действовали в духе программы, выработанной фламандскими организациями: «…для Фландрии – полная и абсолютная независимость и самоуправление…».
Совершаемое без какого-либо демократического контроля выступление фламандских организаций останется пятном на репутации Фламандского движения. Самоуправство еще не раз приведет его к наивным, а значит, серьезным оплошностям в политике. За них приходилось дорого платить, после чего фламандские организации начинали хныкать о несправедливости судьбы Фландрии.
Первый значительный шаг, предпринятый Советом, был глупостью. Делегация Совета отправилась в Берлин и была принята канцлером фон Бетман-Гольвегом. Члены делегации надеялись, что их визит останется в тайне. Но на следующий день их лица красовались в газетах. Пресса не забыла также упомянуть о развеселом вечере в пивнушке, который им устроили немцы. С тех пор в этих фламандцах видели только парней, которые напиваются вместе с немцами, пока те направо и налево убивают наших ребят в окопах. В оккупированной Бельгии 77 виднейших фламандцев направили рейхсканцлеру протест.
Совет Фландрии даже не решился
