города.
Он следил за мной?!
– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
Он остановился и, дождавшись меня, улыбнулся.
– Видишь, – сказал он, – как нас судьба-злодейка свела, соединила, сплела. Мы теперь – как сиамские близнецы, у которых одно сердце, одна голова, мы сроднились душами и даже…
– Что ты здесь делаешь?
– Не шуми, – сказал он, – каюсь.
– Ааа, – сказал я, – я тоже молился…
Мы еще долго молчали. Потом он сказал, отвечая на мой вопрос:
– Покаяние – это такая потрясающая штука, дух захватывает! Если ты хоть на йоту проникся феноменом преображения Христа и мятежно искренен в своем порыве, в тебе возникает такое потрясение, такой внезапный взрыв, сгусток такой энергии наполняет тебя и такая вспышка света озаряет твой мозг и такой бурный поток течет в твоих жилах, что ты… Поток живых электронов… Вкрути в себя лампочку и свети…
– Да-да… Это правда.
– Ты просто лишаешься самого себя, всего бренного, мертвечинного. Собственного тела! И тяжести всех его грехов, и можешь лететь. И летать… Ты из волосатой мерзкой и медлительной гусеницы превращаешься в легкую, порхающую с цветка на цветок веселую бабочку с роскошными цветистыми крыльями. Все это дорогого стоит и требует несказанных трат и неизмеримых усилий. Но все эти траты и силы – ничто в сравнении с тем, что ты обретаешь…
– Так и есть, – сказал я, – я тоже так думаю.
– А знаешь, отчего хороша пустыня? – спросил вдруг Юра. И тут же ответил: – где-то в ней скрываются родники.
Я улыбнулся, вспомнив эту фразу. Теперь мы медленно брели по Ветхозаветному зоопарку, где были собраны, как нам рассказали, все птицы и животные, которые упоминаются в Библии.
Впечатление было такое, что ты попал в начало времен.
– Тогда еще не было даже названий, – сказал Юра.
Я только кивнул. Мы уже и думали об одном и том же.
А потом, закутавшись в теплую шаль нежной восточной ночи, мы с Юрой бродили по древним безлюдным улочкам старого города, все еще исповедуясь друг перед другом, притираясь и все больше сближаясь.
Но как мы выбрели друг на друга в пустыне – это было загадкой.
Глава 18
В конце октября ночи здесь очень холодные. Вообще надо сказать, что Иерусалим славен своими ночами. Как и в каждой восточной ночи вдалеке от города здесь немыслимо черное небо… И такие звезды… И такая тишь… И тьма тьмущая. Лишь вдали над городом желтый серп ночного освещения. Кажется, к тебе вот-вот сойдет Бог с небес, все вокруг торжественно и свято. Веришь: здесь начало жизни.
Эта была уже третья ночь, которую мы проводили здесь вместе. Мы были неразлучны, как жених и невеста, словно это был наш медовый месяц.
