Октябрина говорила, не останавливаясь и затягиваясь сигаретой между фразами. Дым толчками вылетал у нее изо рта вместе с каждым словом.
На ближнем стеллаже плотно, один к одному, стояли тома собраний сочинений. Выцветшие на солнце и теперь все почти одинакового цвета.
Среди них Артур увидел своего обожаемого Мопассана, любимое «огоньковское» издание в двенадцати томах. Как будто встретил старого знакомого.
«Сладкий для меня запах книг».
– А я тут до вас беседовала с приятельницей из костюмерной. Мы задумываем новое платье для меня, – уже откровенничала старуха. – Стараюсь следить за собой, не распускаться. Диету вот подбираю.
– Что-то писклявое от моды? Вы, я вижу, стремитесь к балетным формам, – решился сыронизировать Артур. – К пенсии?
Октябрина басовито хохотнула, якобы удивленная наивностью новичка, принявшую ее за столь юную, только вступающую в пенсионному возраст особу.
– Нет, я давно на пенсии, но вот работаю.
День продолжался, но Артур так и не понял, чем он станет здесь заниматься. Пока только приходилось отвечать на бесконечные расспросы Октябрины. Та тянула из него рассказы о его жизни, признания о нем, о родственниках, о том, что он ест, чем и от чего лечится, с кем «встречается», как она выразилась. Вытягивала и вытягивала, будто пряха нитку из мотка шерсти, и нитка становилась все длиннее и длиннее.
– Какой профессией вы обладаете? – спрашивала она.
– Я вроде старателя, ловца жемчуга. Только его нет в наших краях. Грибы – мой жемчуг, грибник – моя профессия. Вольный грибник… еще недавно был.
– И что, есть доход?
– Мне платит дань мой грибной народ, племена вешенок, рыжиков и моховиков. Я, вообще-то, из знатной семьи. Дед у меня был главный сварщик сильно большого завода. И родители тоже не из последних.
Октябрина иронии Артура не замечала, все расспрашивала, сколько у него было жен, сколько детей, платит ли он алименты. Тот выдумывал на ходу, что мог. Придумал целый воображаемый мир, в котором действовал другой улучшенный Артур.
– Женат был три с половиной раза. В ЗАГСе уже не расписывают, вообще, больше пускать не хотят… Ну, обо мне неинтересно, – пытался он прервать допрос. – А как у вас дела?..
– Как так неинтересно!.. – немедленно пресекла Октябрина его наивную уловку. Въедливо расспрашивала об Артуровом настоящем и прошлом:
– А старый ваш дед был?
– Да, немолодой. Все говорил, я знаю, когда у меня старость наступила, в сорок шесть лет, вместе с инфарктом. Ему физически напрягаться нельзя было, а он напрягался, еще как… Работы много – у нас в кооперативе обширная грибная плантация. Ну, как плантация…
Октябрине почему-то понадобилось все знать про кооператив.
– Это деда идея, – все не умолкал, вынуждено продолжал Артур. –
