любимой с детства иноземной стране Японии), то, что стряслось это счастье со мной на четвертой по счету чужбине. Видимо, опять несчастье помогло.
Кто же мог знать, когда пускался на дебют, чем это кончится.
сад мой сад вертоград мой зеленый
мальчик маленький мой несмышленый
рассевающий мрак несусветный
мальчик маленький мой безответный
до конца своих дней не забуду
как молилась я этому чуду
как лелеяла нежно растила
как тебя от себя отпустила
как однажды ушел за невестой
мой блуждающий сад занебесный
1999
Теперь это стихотворение, изначально посвященное сыну Василию, которого я всегда боялась потерять из-за его любви к запредельности и риску, звучит как предсказание его раннего ухода от нас в мир иной, вечный. Случилось это 17 сентября 2003 года, за два месяца до его тридцатилетия.
Он – дома. Мы – еще в гостях…
В мире больших величин – сад мой неразличим.
В бездне густой воды так не видать звезды.
Если смотреть с небес – виден лишь дол да лес.
Там среди бела дня – не разглядеть меня.
И не найти следа – это ли не беда?
Сад мой держа в горсти – Господи, попусти.
1999
13. Четвертая чужбина
Темна и неулыбчива природа
средь города и посреди народа.
Лишь снежный сад, что путь собой венчает,
не поглощает свет, но излучает!
Что было – то было: сказочный – Снежная королева, вложившая ледяное сердце в мальчика Кая! – Крайний Север («…так вот где душу застудила я, Отец! И вот когда я в бездну заглянула…»), без вины виноватая, промороженная Казань, где я мечтала обрести хоть одно окно, светящееся в бездомной ночи именно, и только, для меня (и обрела-таки, но не сразу), громыхающая железом, задыхающаяся от выхлопных газов Москва («Москва, Москва – моя чужбина: изжитая, необжитая…»).
И вот теперь – подлинный Край Света, Британские острова, где однажды сразу же после европейского Рождества, в конце декабря, вдруг ударили смешные по русским меркам морозы. Выпал неглубокий, но крепкий снежок. А ночью и вовсе в Лондоне случилось невероятное: почти 10 градусов ниже нуля! Еще накануне в моем саду цвели розы. Не все, разумеется, а самые энергичные и жизнелюбивые. Есть такие харизматики и среди растений. Были бы людьми, пошли бы в политику, стали бы губернаторами или поп-звездами. Да Бог рассудил иначе, и вот они цветут в конце декабря, накануне нового тысячелетия: две червонные, две белые, две желтые и две – кораллового цвета. Только сейчас, перечисляя, вдруг поняла, что цветут-то они в неожиданном зимнем ненастье парами!
Каждое лето именно эти розовые кусты цвели наиболее обильно, ветки буквально сгибались под водопадным изобилием тяжелых, молодых и пышных роз. А сейчас, пережидая зимний неуют, они осторожно и не сразу выплескивают нежные лепески за пределы бутона
