опять не везет…Крокус ли, жадный до жизни,
мерзлую землю грызет,
мак ли туманы кровавит,
горем ли роза горчит,
душу ли болью оплавит
душный, как зной, гиацинт
или, что много чудесней,
давним невзгодам на зло,
старое слово из песни
в землю упав, проросло…
Опасная красота
На утренней заре, но не впотьмах, выходишь в сад и видишь: расцветает магнитной вспышкой опиумный мак.
Огромных непредвиденных размеров телетарелка в воздухе парит!
Но и не кажет, и не говорит…
В широтах здешних мак не вызревает, но силится и тужится – цветет, до сладости и горечи. И вот в багрянце лепестков трепещет, будто птаха.
В опушке, словно шапка Мономаха, лежит и вызревает «голова» (вот самые пристойные слова) отравы, зелья, или, проще, дури.
Кроваво-красный фон властям к лицу – в натуре (в природе, то есть, Господи прости). Когда б сюда беды не навести…
Вот маковой росинки нет во рту, вот преступил запретную черту.
Вот золотые маковки церквей.
Не пей вины, Гертруда! И сумей потерянную душу обрести, не маковой соломки натрясти туда, куда влечет тебя напасть. Не больно разве в этот мрак упасть?
Мак (пели раньше) мак мой, маковица (у Даля) – золотая головица…
Как точен собиратель наш, притом, нет в словаре понятия «притон», где опийный туман дурманит ум.
Даль был не близорукий тугодум: как доктор он вводил морфин больным.
И Пушкину, возможно. Иже с ним…
Даль ел с народом маковый калач. С тех пор все изменилось так, хоть плачь…
Мак опийный – красавец несусветный! На розовой заре горит рассветной.
Он, отцветая, изменил обличье, как изгнанный пророк, чье нищее величье терзает душу призраком вины.
Из Лондона детали не видны.
Как там на родине? Какие снятся сны?
«На полях амурской области…»
«Наша страна уся-я зеленая!»
На полях амурской области,
на обочине простой,
мак созрел, хранящий в полости
опий млечный и густой.
Там где тигры рыже-алые
в буреломах залегли,
урожаи небывалые
у маньчжурской конопли.
Зелье множится сладимое —
не попробовать нельзя!
Широка страна родимая
и зеленая уся…
Магия мака
Алый мак, растущий в моем маленьком лондонском саду, терзающий душу своей неземной огненно алой красотой, принимающий разные позы и обличья, сбрасывающий с себя поутру скорлупки тугого бутона (роковые яйца, подумалось мне однажды), цветет необыкновенно долго для семейства маковых, облетающих едва ли не через пару дней.
