УПК, в четвертом пункте которой говорится «о наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению».
– Если бы у меня были миллионы, – Аня продолжала развивать тему больших денег за ужином, – я бы лучше отцу дала. Помнишь, его совладельца, Артура Мирзоева, которого посадили на семь лет? Теперь он из лагеря через своих адвокатов требует от папы свою долю. Видимо, там ему несладко приходится, или нашел возможность откупиться. Когда папа найдет деньги, то станет полностью владельцем Нижневолжского винзавода!
– Мне бы папины заботы, – хмыкнул муж, и тут же насторожился. – Сколько он просит?
– Десять миллионов. Ровно столько, сколько хотел от меня этот бродяга. Тьфу, никак не могу успокоиться. Хоть бы поцеловал меня, пенек бесчувственный!
– Сейчас, прожую… вкусно очень, – пробурчал с набитый ртом Иван Петрович, мысли которого при упоминании в третий раз одной и той же суммы застряли в голове так же, как застрял в зубах пережаренный в сухую ломтик ромштекса.
И тут в дверь постучали.
– Кажется, я догадываюсь, кто это может быть… Сиди, на этот раз сам открою.
Детектив не ошибся.
– Звонок с правой стороны двери! – грозно сказал Иван Петрович, пуская гостя, черный похоронный костюм которого был слегка влажен, покрыт мокрыми пятнами. От Витеньки ощутимо несло гарью, точно он вернулся из пионерского лагеря с прощального костра.
– Извините, – пробормотал сирота, неуклюже усаживаясь на уже привычный для него стульчик.
– Вы же сейчас должны в доме отдавать последний долг у гроба своей матушки, – сказал детектив, скрестив руки на груди.
– Не могу, – жалобно сморщил губы Витенька, утираясь все тем же, только изрядно помятым черным платком. – Дом сожгли.
– Ваш особняк на Родионова? – растерянно спросил Шмыга, и ему то же захотелось присесть.
– Нет, дачу в Барково, двадцать километров от города…
Казалось, на здравомыслящий взгляд, в течение первых суток не случилось ничего особенного, что могло вынудить Шмыгу в спешке бежать из родного города, прихватив беспомощного клиента, словно дорожный чемодан. Пока ничто не предвещало угрозу личной безопасности ни детективу, ни его семье. Допрос с пристрастием? Заурядное для нашей российской милиции дело. Бомж, напугавший жену? Но это был обычный нищий, так сказать, родное дитя пореформенной России, и не надо воображать себе, что он специально караулил Анну.
Но были еще и косвенные знаки – он видел труп в непосредственной близости от себя, слышал странный стук в квартире перед первым приходом будущего клиента. Плюс назойливое упоминание о десяти миллионах: неприятности тестя с совладельцем, отбывающим наказание (как будто он раньше не мог потребовать свои деньги!), идиотское, явно сфальсифицированное письмо из Хабаровска, требования бомжа…
Эти
