стопроцентные данные и идеальное сложение, она имела серьезные проблемы с почками, и ей категорично нельзя было заниматься балетом.
Теперь у нас из всего класса, остались только две девочки, во внешности которых Агата Федоровна не находила никаких изъянов. Это были Полина и Лиза. Все остальные постоянно подвергались беспощадной критике. Меня удивляло, как Попугай метко подмечала все наши недостатки. Если бы не она, то я бы, например, никогда не заметила, что черноглазая и стройная Лара, имеет вялые, словно манная каша бедра, что у нее низ живота торчит, как выпуклый полумесяц, что у Тани короткие руки… О себе я узнала, что я вместе с другими несколькими девочками имею длинный торс, и от этого мои руки и ноги кажутся короткими. Получалось, что мы не хорошенькие девочки, а какие-то длинотелые и короткопалые существа. Кто-то у нас головастик, кто-то пузатый пупсик, у кого-то вместо бедер манная каша, а кто-то вместо попы имеет полочку для кошелька. А еще все мы, несмотря на то что постоянно ограничивали себя в еде, для Агаты Федоровны были толстыми.
– Вы даже для жизни толстые, – говорила она нам почти на каждом занятии, – а уж для балета вообще никуда не годитесь!
И на родительских собраниях она прямо в лицо говорила родителям о тех или иных физических и даже нравственных изъянах их детей. Моя мама как-то пришла с собрания вся взвинченная и сердитая.
– В следующий раз ты пойдешь на собрание! – заявила она папе. – А иначе, я просто в волосы вцеплюсь этой гадюке! В ее красные страшные волосы! Зараза! Ресницы в десять слоев намалевала, кофточка, как елочная игрушка сверкает, в ушах серьги до плеч висят – индюшка, какая-то! И вот эта индюшка смеет еще на мою любимою дочу наезжать!
– Я ее про себя Попугаем зову! – обрадовалась я маминой поддержке.
– Точно! Попугай! И индюшка тоже!
– Попугайская индюшка!
– А что случилось-то? – потребовал подробностей папа.
– Да эта гадюка сказала, что наша Наденька нехорошая девочка, что она вечно насупленная и никогда не улыбается! Про каких-то там девочек говорит: «Вот эта девочка хорошая, всегда улыбается, эта вот тоже!» А про нашу заявила: «А ваша вечно сердитая, смотрит исподлобья! Я ей говорю, сделай нормальное лицо, а она все равно насупленная!»
– Я ее просто боюсь, – жалобно сказала я. – А еще, когда я напрягаюсь, чтобы выполнить все экзерциции, то у меня напряжение на лице отображается, а ей надо, чтоб я улыбалась…
– Да как тут улыбаться, когда эта индюшка издевается? – выпалила мама, с сочувствием посмотрев на меня. – На такую глянешь и испугаешься. Я и то, взрослый человек, чувствую себя неуютно под ее оценивающим взглядом. Как будто я какая-то не такая. А беззащитный ребенок вообще теряется! Мне так и хотелось ей в волосы вцепиться, но я сдержалась. Эта индюшка ведь потом совсем нашу умницу замучает! Но я не ручаюсь, что в следующий раз смогу сдержаться! В следующий раз я точно взорвусь, и тогда индюшке мало не покажется!
– Ой, пап, лучше ты в следующий раз
