сленге. Зазнобе дал две таблетки в нос, и хоть песни пой, хоть целуйся. Ещё за ножи спецназовские тревожился, когда зимой завхоз навешивал на столовку вывеску «ПУСТО» и запирал колхозный амбар до лета. Стащат и пойдут «гулять» по другим деревням острова. А во времена, когда завхоз не вылезал из продсклада неделями, в колхозе голодали и «Отраду» на валюту друг у дружки меняли, я правления не покидал и зимними ночами. Киселём только запасшись. Топинамбура всегда навалом было, но варили кисель только завхоз Силыч да кашевар Хлеб: только у них было на чём, в чём, во что разлить и где хранить. У меня в правлении и хранили. Завхоз подносил, кашевар на ходулях в жерло отвода жбаны пропихивал, я принимал и под стол на дверцу сейфа составлял. После под стеной круговой закапывал. По сторонам сейфа были схоронены и две мои походные фляги, две комиссара роты и четыре нелепо погибших разведчиков. Заначку я долго, пока совсем уж не припёрло, не трогал. Кашевар, душевный парень, тайком от Силыча носил мне ночами спецназовский котелок (сплющенный, в оконце пролазил) с кипячёной водой, ею я и разбавлял кисель, чуть подлив спирта из моей фляги, – для вкуса.
И так изо дня в день, все пять лет.
* * *
Островную ягоду ели не только столчённой в пюре, но и так. Хлопцы сбегают на «Дальнее поле», накопают, мужиков угостят, жуют на нарах и рассказывают, с каким удовольствием съели бы сейчас ход-дог или гамбургер из кораллов цвета булочки, говядины, майонеза и кетчупа. Я лежал в своём председательском закутке за занавеской, слушал и слюни глотал.
Не знал я, чем все обернётся. Силыч знал, но молчал, гад! У нас зубы выросли на треть, и подвернулись, образовав щербины. Хрящи ушей набухли, а мочки «серьгами» повисли. Как у старожилов острова – Силыча, Камсы, Хлеба, Чонки, Селезня, Мелеха и Крынки. Пузо Красное – исключение, оскомину ел только, когда с голоду начинал пухнуть, у него на островную ягоду аллергия: живот красной сыпью покрывался.
Начали себя не узнавать, я укрепился в своём подозрении винить во всем Силыча. Странности нас преследовали сразу после похорон дяди, его солдат и отрадновцев. Не без основания я считал, что провоцировал напасти завхоз. Расскажу о том, но прежде об острове Бабешка.
* * *
Дружбы завести с островитянами из других двух деревень на острове Мироное и Быково никак не удавалось. Я с жителями Мирного впервые увиделся только когда пришёл со своими зимой в деревню за дарственным жмыхом. С жителями Быково вообще ни одного контакта не было. Невзлюбить нас было за что: всё же мы, хоть и защищались в стычке с прусским взводом, – виновники гибели прусских солдат и поселян-отрадновцев.
Появление на острове Бабешка государства Пруссия – я знал, дело тёмное.
Когда после Хрона создавались первые марсианские военные базы на Земле в Антарктиде, Русь застолбила остров, расположенный посередь Тихого океана. Откуда он появился, никому неведомо – на картах не отмечен. Остров небольшой, круглый, площадью не более
