Марса и загадкой для американцев и аладдинцев в ЗемМарии. А засекли подлодку, плывущей по направлению к Бабешке. Случайно. Не патрульные в вертолётах, а учёные-океанологи на исследовательском судне, наблюдая за косяком скумбрии. Кем-то напуганная рыба метнулась в сторону, учёные подумали, что потревожил их очень крупный хищник, поймали эхолотами и погнались… Оказалось – субмарина. Шла на глубине небольшой, медленно, и тралила цугом несколько подводных контейнеров. «Хоронила отходы и мусор, утопили все на глубину семисот метров, так что партия «Зелёных» должна остаться довольной», – уверяли американских и аладдинских адмиралов русские генералы. Поверили. Как не поверить? Как проверить, что на самом деле утоплено? Нырни-ка на такую глубину. Сомнения подкреплялись двумя фактами: отцепить контейнеры капитан субмарины приказал, как только убедился, что за его судном следует не русское гражданское судно, а научное под флагом «Сохрана Исхода»*********; и доложили, что к Бабешке, сменив обычный маршрут патрулирования, направилось звено русских вертолётов. Адмиралы немедленно отправили к острову объединённый патруль с приказом: «Верить, но проверить». С орбиты не проверишь: спутников у Земли ни одного не осталось. А лунные базы подобной мелкотой не занимались, поддержкой радиосвязи между материками на Земле заняты, и транспортным обеспечением по маршруту Земля-Марс. Патруль «проверку» догнал и перегнал, а на финише гонки всех ожидал неожиданный сюрприз: Бабешка горела!
Что там могло гореть?! Один песок, да камень скальный.
Спросили у русских патрулей. Те потребовали отлететь от очага огня на безопасное расстояние и рассказали что знали. Горел природный газ, месторождение которого Русь так незадачливо начала разрабатывать.
На месте скважины смонтировали защитный купол-ПпТ, шахту оборудовали производственными, жилыми и управленческими комплексами. Грунта вынули метров на пять, дальше вгрызались в камень. И вот, когда уже монтировалось оборудование и в боковых штольнях, в ствол шахты на глубину в двадцать два метра упал бульдозер. По счастью – ночью. По несчастью, машина массой в двадцать три тонны повредила дно шахты, и в каменной породе внутри металлической трубы (стояла по центру ствола шахты, в ней действовал лифт, помещались энергосиловые магистрали и воздуховод) образовалась трещина. Ни о падении бульдозера, ни о том, что в шахту стал поступать природный газ, ни кто из строителей не узнал. Встряску и грохот сочли за «происки» шторма, чертыхнулись и снова полезли на нары. Поутру до завтрака рабочие курили, как водится. Курили, стоя на лесах, вкруг и поодаль лифтовой трубы. По обыкновению, окурки бросили дружно, щелчком с пальцев, на дальность и в цель. Кто-то добросил и попал в жерло лифтовой трубы, не затушив окурка… Рабочие не пострадали. Работа аккордная и к завтраку из бараков вышли в монтажном снаряжении – в касках и брезентовых робах. Пламя взметнулось столбом, выжгло соты-ПпТ и увязло в плотной нейлоновой сети укрывавшей «миску».
Странным
