Получается, если комиссия захочет, мы будем учить студентов хоть истории партии, хоть закону божьему?
– Пустое, – возразил Слободской. – Президент «Андромеды» вась-вась с деканом… и потом, если при товарище Сталине каждая ошибка имела имя, фамилию и отчество, то сейчас она имеет еще и сумму – в цифрах и прописью.
Вмешалась Леночка, и Евгений Семенович, пока коллеги пикировались, вздыхал, прихлебывая вениковый настой. Он страшился, что к домашнему содому добавятся неприятности по работе, а очередная туча, которая материализовалась из прошлого в виде анонимов, рвущихся к наследию Небогатова, грозила фатально испортить ему жизнь. В прошлый раз, год назад, он еле отбился от интересантов, жаждущих могущества.
– Кто спрашивал про "Святого Петра"? – вклинился он в разговор.
Слободской не знал. Он слышал что-то в деканате – очередные слухи.
– Хоть бы в отпуск… – мечтательно вздохнул Евгений Семенович.
Ему некуда и не на что было ехать в отпуск. Подмосковные пансионаты, впавшие в ценовую фанаберию, выбрали бы подчистую весь его загашник, даже плюсуя надбавку глумливой «Андромеды», а забираться далеко он опасался. Но больше всего боялся, что без него сломается равновесие, которое чудом эквилибристики балансировало в доме, и что он вернется к другой реальности, где ему не будет места.
IV
«Мерседес» стартовал от «Негасимого света» и, расталкивая московские пробки, доставил Эксперта с Николаем Николаевичем сперва на магистральное шоссе, прочерченное через местность с бункерами, ангарами, складами и прочей деловой свистопляской, а потом свернул на дорогу с реликтовым лесом. Бесконечные заборы, один капитальнее другого, венчали КПП с охраной, вооруженной до зубов. Потом потянулась вылизанная до абсурда территория экстра-класса, где охрана не выпячивалась, но скрытно присутствовала на каждом шагу. Когда «Мерседес» остановился, какой-то человечек со зверским лицом выскочил из-за куста и схватился за рацию.
Пока он, утробно рыча, вызывал посты, Эксперт разглядывал стрелки камыша и тропинки, по которым шастали люди в зеленой маскировке. Он безошибочно выделил из остальных тощего, похожего на Дуремара типа, который выбрался из павильона и, скривив унылую физиономию, побрел ему навстречу.
Дуремар остановился в нескольких шагах, всячески показывая, что встреча ему не по душе.
– Я сторонюсь института, – процедил он. – Это проклятое место. Хотя здесь и моя вина, – он горестно махнул рукой и кончик его длинного носа жалобно шевельнулся. – Вы не поверите, но я ничего не знаю. Отец не верит…
Тусклые глаза Эксперта беззастенчиво обшаривали собеседника, ловя каждую тень на его печальном лице. Дуремар вздохнул.
– Отец хотел продать здание, – проговорил он, отводя нетвердый взгляд к деревьям, за которыми раздавались одиночные хлопки. – Но я отговорил. Мой компаньон сказал: не вздумай, у вас Клондайк. Ваш агрегат модифицирует стекло…
