же поймал себя на том, что ловлю от этого кайф. Особенно если мне порой реально удавалось отыграть тот или иной эпизод. А еще я сам в девять лет осилил «Утиную охоту». А пьеса – это тебе не приключенческая повесть и не фантастический рассказ, едрен-шмон! Там все сухо и нудно: «Свет на сцене гаснет, передвигается круг, и сцена освещается. Перед нами новая декорация. Начинается первое воспоминание. Уголок кафе «Незабудка». На виду одно небольшое окно. Два-три столика. Видна дверь на улицу. Зилов и Саяпин усаживаются за один из столиков…». Скажи, разве может быть это интересно девятилетнему мальчишке? А мне было! Я раз сто перечитал эту пьесу и представлял, какие они: Зилов, Саяпин, Кузаков, Дима-официант…
Главный герой мне виделся совсем не таким, как в описании. Там автор сам дал его портрет: «Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности». Мне же он представлялся рано состарившимся мужиком, который выглядит старше своих лет, притом с кучей комплексов. А своей бравадой и раздолбайством Зилов пытается доказать остальным, что он еще ого-го!
Веришь, я примерно так и думал в неполные десять.
Спектакль удался! Когда проверяющие из политотдела увидели его, то организовали гастроли по всей Коми. Я тогда впервые оказался в Сыктывкаре, где стояла дивизия. После Локши этот городишко показался мне чуть ли не второй Москвой, правда, без метро. А еще в качестве премии за роль я удостоился аж целого плеера с наушниками! Ты хоть помнишь, какой это было редкостью тогда, в восемьдесят третьем? Это сейчас у самого завалящего нищеброда есть смартфон, на котором он может хоть музыку слушать, хоть кино смотреть… А тогда, да еще в глубинке, убогая кассетная «Электроника», которая постоянно зажевывала пленку, считалась роскошью.
На следующий год политотдел решил повторить наши вояжи со спектаклями, а по весне отправить «Утиную охоту» на самый главный конкурс художественной самодеятельности – в Москву. Замполит уже видел себя в академии. Остальные тоже ждали аплодисментов и лавров, а кроме того, в очередной раз надеялись по-крупному загаситься от службы. Но для начала дяди с большими звездами из Сыктывкара поручили нам облагодетельствовать самые глухие части. В том числе и ту, что стерегла зону в Чиньяворыке. Есть такое местечко в восьмидесяти километрах от Ухты. В общем, как говорят, неделю ехать на собачьей упряжке, поскольку больше никакой транспорт не пройдет.
Колония эта славилась тем, что когда-то там оттрубил три года солдатской службы будущий писатель Довлатов. А еще тем, что в ней мотали сроки самые конченые беспредельщики.
С самого начала, как только нам объявили, что мы направляемся в эту дыру, из взрослых мало кто обрадовался.
– Говорят, там одни отморозки отбывают? – спрашивал у отца замполит, когда после репетиции они заглянули с женой к нам на огонек.
– А то, – отвечал батя. – Там у сидельцев что ни день, то разборки. Порой в месяц по десять трупов бывает. Знаешь, Роман
