и девками. Петр подумал, что толком не знает, что здесь было. Поговаривали, что-то военно-секретное. Но для местных просто – была работа, и вот работы не стало. А люди остались.
Показалось их село – самое обычное, белеными домиками и оградами за околицей растянулось по дороге. Дворы в большинстве еще сохранялись жилыми. В давности по кручинистым и пологим взгорьям вокруг села был раскидан десяток мелких деревень с белесыми соломенными крышами и разъезжими черноземными большаками. После пришли электрификация и колхозы. А к концу века от тех деревень остались смоляные столбы с обрезками проводов и редкие печные развалы в крапиве. Дети почивших старушек – кто порезвее – подались в город, другие перебрались сюда, в село.
Блеснула новоставленным льдом река, автобус спустился к мосту.
– Вишь, лесовики мохнатые опоры сдерживают, – баба Зина пришла в себя и кивнула девочкам. – Потому мост только и стоит еще.
– Э, опять старая за свое, – добродушно зевнул Захар. – Петя, останови за мостом. Пойду гляну лед на речке. Тонкий еще, наверное.
Петр скрипнул тормозами.
– А вы, девчушки, не слушайте. Бабы наши обижены на весь белый свет, вот и болтают почем зря, – Захар весело подмигнул девочкам и, кряхтя, вышел.
– Ходят тоже… знатоки, – баба Зина зыркнула в сторону Захара, когда за тем закрылась дверь. – А потом хороводы с русалками водят.
На повороте, у своей избы, старушка подалась к выходу:
– Ты чего это, Петр Сергеич, грустный? – аккуратно положила она монеты на коврик. – Часом, не заболел?
– Порядок, бабуль. Погода грустная, чего веселиться?
– Ты погоди чуток, порадуешься. Дай-ка руку-то погляжу.
– Ну тебя, бабуль, я сам как-нибудь, – усмехнулся Петр.
– Дай руку, не гневи лешего, – баба Зина схватила его ладонь, когда Петр хотел забрать плату за проезд.
Девочки смешливо улыбались. Старушка мельком глянула на ладонь и повернула к Петру тревожный взгляд.
– Что там, тоже черти? – Петр вырвал руку и открыл ей дверь.
– Ты бы, милый, зашел вечерком, я бы отварчику травяного навела, – внимательно смотрела на него баба Зина.
– Ты, бабуль, конечно, сохранилась – дай бог каждому, – Петр весело подмигнул девочкам. – Так я не младшой черт по званию, отвык ночами по девкам бегать.
Девочки прыснули со смеху. Баба Зина плюнула в сторону, махнула рукой и, причитая про бестолковый люд, вышла, охая и волоча за собой пакеты.
Поднялись в гору и свернули на площадку конечной остановки. Пучеглазое, в два этажа, здание школы выглядывало из оголенного сада. Выскользнули из автобуса девчушки. Петр собирался на перекур. Кособочась, подошел Витя, взглядом спросил огня. Они стояли, дымили в морозный воздух. Молчали, смотрели на село, лежавшее перед ними на протяжном берегу реки. Слова давно кончились, все было понятно. Витя притушил бычок, с чувством дыхнул перегаром.
– Ну ладно.
Пожал
