там и были, я их не заметила.
– А скажи, Мессалина, какие пьесы тебе нравятся более других? – спросила моя мать.
– Мне нравятся произведения Плавта и Теренция, иногда Энния. А почему ты спрашиваешь?
– Я ведь какое-то время была в отъезде, – вздохнула мать, – так что хочу знать, какие нынче дают представления. Впрочем, полагаю, успех зависит больше от актеров, чем от пьесы, ты согласна?
– Для меня все актеры на одно лицо, я их не различаю, – пожала плечами Мессалина.
Тут Крисп рассмеялся, да и моя мать тоже усмехнулась.
– Повезло им, – коротко заметила она.
– Что т-тут смешного? – нахмурился Клавдий.
– Даже не представляю, – хихикнула Мессалина совсем как кокетливая девчушка. – Не обращай внимания, мой дорогой супруг.
Гладиаторские бои, на которые нас пригласили, были последними в ряду празднеств в честь победы Клавдия в Британии. Я на подобных играх еще не бывал, но во время наших с Аникетом прогулок по Риму не раз наблюдал за толпами, подобно бурливым рекам вливавшимися во входы амфитеатра Статилия Тавра. На бои ходили все: широколицые мужчины в тогах, молодые слуги в туниках, старые жены и цветущие служанки и даже весталки, для которых была выделена особая трибуна. Но Аникет не любил бои гладиаторов.
– Это костюмированная казнь, и ничего больше, – как-то сказал он мне. – В Греции они запрещены. Мы – не варвары.
Предубеждение учителя пробудило во мне любопытство, и я старался все рассмотреть и понять. Амфитеатр был полон народа, при появлении императора все встали и приветствовали его ликованием; многие размахивали носовыми платками. Громко запел хор. Нас сопроводили на огороженную императорскую трибуну, откуда открывался лучший вид на арену. Половина зрителей, представители высшего класса, обязанные облачаться в тоги, были в белом и занимали доступные только для них места. А вот ряды выше пестрели одеждой простой публики.
Мне так хотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-то, способный шепотом объяснять, что происходит и как понимать каждый момент происходящего на арене, но меня посадили вместе с противными детьми Клавдия вдалеке от Криспа (уж он-то мог все мне объяснить). В общем, пришлось самому во всем разбираться.
Арена амфитеатра была засыпана песком, который, очевидно, до начала боев тщательно разровняли граблями. Одна сторона амфитеатра над самыми верхними рядами была утыкана длинными шестами, на которых натянули шелковую ткань, чтобы укрыть зрителей от солнца. Навес можно было передвигать или сворачивать при помощи длинных веревок, и занимались этим моряки римского флота.
Клавдий расселся на обтянутом пурпурной тканью императорском диване. Мессалина, расслабленно откинувшись, сидела рядом, ее диван был утяжелен жемчугом и золотом. У них за спиной устроились Крисп и моя мать. А нас, детей, усадили на скамью перед императорским диваном, но, естественно, на ступень ниже. Также на императорской трибуне были небольшие столики с напитками и деликатесами…
