птицаи забилась на снегу.
Заметалась и затихла,
догорела, как свеча.
В доме стало тихо-тихо,
а виски стучат, стучат…
Годы-гады налетели
и кружат, как вороньё.
Птицу замели метели.
Я забуду про неё
не сегодня – завтра точно,
но успею пожалеть,
что ведь мог бы, между прочим,
подобрать и обогреть.
Но кому я вру? Из дома
не могу супить и шаг…
Здесь тонка и невесома,
взаперти моя душа.
Странница
всё метёт, всё вьюжится,
снег колючий кружится —
не найти дорог.
может быть, останется,
заночует странница —
вихорь больно строг.
свирепеет, хмурится,
рыскает по улицам —
задерёт живьём.
крепко спит красавица,
дай-то Бог, понравится
ей мой дом, останется —
вместе заживём.
Февральская ночь
ночь глубока и так черна,
не докричаться до рассвета,
где облака – к волне волна
дрейфуют, солнцем разогреты.
начало месяца, среда,
февраль шагает по планете
и подзамёрзшая вода
из кружки думает о лете.
под исступлённый лай собак
во тьме шарахаются тени…
и ты вошла, тихонько так,
и мне присела на колени.
Тёплые края
Как метель – так ноют раны,
те, что век не заживают.
Знаю, есть другие страны,
там, где снега не бывает,
там, где не скрипят морозы,
где не замерзают воды,
ароматный, тёплый воздух —
словом, нет плохой погоды.
Всюду смуглые красотки,
и дурманят орхидеи,
яхты, катера и лодки
под палящим солнцем млеют.
Мне б достать билетик, братцы,
сесть, заснуть и там проснуться,
раствориться, затеряться
и… к метелям не вернуться.
Равнодушие
Придвинься ближе, дай мне руку,
хочу согреть твою ладонь,
разволновалось сердце стуком,
разбушевался в нём огонь.
И снова снег, одновременно
с почти невидимым дождём,
а я не верю в перемены,
не понимаю, что мы ждём,
зачем жалеем день вчерашний,
он вспыхнул и сгорел дотла,
и тени, вырвавшись из башни,
бежали, прячась по углам.
