требования бастующих. Команда «Сияния» недоумённо смотрела друг на друга, силясь понять, не ослышались ли они. Требования эти были столь логичны и минимальны, они скорее были похожи на пожелания, что пишут в жалобной книге, а уж претворить эти просьбы в жизнь была вообще делом пяти минут, о чём с радостным облегчением и сообщило начальство станции. Но желание побузить ещё разогревало кровь рабочих, поэтому толпа стала придираться к каждому слову руководителя, выкрикивать оскорбления и откровенно напрашиваться на неприятности.
– Чёрт, хеппи-энда не будет, – скрипнула зубами Эва.
– Смываемся? – предложил Эдди.
Некоторые рабочие повскакивали с мест, взметнулись кулаки, а начальство почти сползло под стол. МакКейн расправил плечи и уже прикидывал в уме план отступления, как Эвелина вдруг встала. Её платье сочным блестящим пятном притянуло взгляды.
– Ну, раз всё улажено и все требования несложно выполнить, – Эва примирительно вскинула руки, – может отпразднуем? Давайте споём.
И она звонко запела старую песню космических первопроходцев:
Нам вера дана в безграничный простор
И в дальние звёзды, что путь озаряют,
Но лёгких путей наш алкающий взор
Не ищет, не жаждет и не принимает.
Саманта подхватила знакомый напев, Грег и Эдди одновременно включились в исполнение, и вот уже весь зал затянул архаичные, но такие родные сердцу строки.
Наш путь – среди хладных задумчивых вех,
Горячих светил и планет многогранных,
В какой стороне не ступал человек,
Туда мы стремимся, мечтою объяты.
Мы знаем вкус соли на терпких губах,
Слепящие вихри, безмолвность галактик.
Но нам – космолюдям – не ведом ни страх,
Ни чёрной дыры иллюзорность объятий.
Абсолютно все – и старатели, решившие побыть бунтовщиками, и управляющие, названные угнетателями – пели, смаргивая слёзы сопричастности. Они не разбирались в сложных, старорежимных оборотах, многие слова песни были для них лишь знаками, маркерами эпохи активного освоения космоса, но всё это вместе вызывало детский восторг и трепет.
Мы вместе, мы – сила. Рассеется мрак
Пред нашим упрямством в процессе исканий.
Кто мира страшится, тот сам себе враг,
Но мы не такие! Галактика с нами!
И всё – бунт кончился. Начался настоящий пир с песнями, плясками и всеобщим братанием. Старатели выступали сами и заставляли гостей.
Глубокой ночью осипшие, но довольные пилоты вернулись на свой корабль. МакКейн хмельно подтрунивал над Эвой, пророча ей карьеру певицы, та беззлобно отшучивалась, Эдди спал на ходу, а Саманта несла охапку невероятных цветов, подаренных ей очарованными рабочими.
Утром станцию было не узнать: деловито сновали ремонтники, мягко
