сел напротив меня. Он был высок, и выбранное кресло оказалось ему мало. У него были ужасно длинные ноги, поэтому колени задирались чересчур высоко, мешая спокойно положить руки. В общем и целом Себастьян напоминал вялый веснушчатый крендель с неряшливой рыжеватой стрижкой, как будто собрался в первый класс. Он, должно быть, всегда был слегка неловок, но это лишь добавляло ему очарования. Себастьян как будто весь состоял из локтей и коленей, но лицо его было таким выразительным и живым, что забирало все внимание на себя, словно луч прожектора. Таким я увидела Себастьяна в первый раз.
– Что именно там произошло? – спросил он. – Если ты не против ответить.
– Точно не знаю что… – ответила я.
Глупо было рассказывать о своих ощущениях.
Я почувствовала Киплинга.
В этот момент вошел Саймон.
– А, вы очнулись, – сказал он. – И уже познакомились с моим непутевым племянником.
Он бросил на Себастьяна укоризненный взгляд.
– И я бы поступил так же еще раз, – вызывающе сказал он, вставая. – Ради Киплинга.
– В этом я не сомневаюсь, – согласился Саймон. – Но в следующий раз тебе понадобится оправдание получше. Больные бабушки вызывают слишком много вопросов. Нам нужно стараться не привлекать внимания такого рода.
– Что ты им сказал? – поинтересовался Себастьян.
– Что ты нагло соврал, – ответил Саймон. – Что ты дрянной мальчишка, который уже завтра вернется в школу, и вся семья, включая твою совершенно здоровую бабушку, в ужасе от твоего поведения.
– Завтра? – с тревогой переспросил Себастьян.
– Скажи спасибо, что я не отправляю тебя назад сегодня вечером.
Он повернулся ко мне, и суровость на его лице сменилась надеждой и мольбой.
– Теперь расскажите мне о Киплинге.
Я сделала глубокий вдох, наслаждаясь отсутствием боли в легких. Этим папа и занимался? Это и была его работа?
– Он страдает, – произнесла я.
Лицо Саймона вытянулось. Я задумалась, как справился бы со всей этой болью мой отец. Я представила, как он подходит к Киплингу с иглой в руке, шепчет ему, чтобы тот не волновался; говорит, что еще немного нужно потерпеть, но потом агония и немощь отступят, исчезнут навсегда.
А потом…
Нет, это неправильно.
– Ему нужны обезболивающие, – сказала я. – А еще питательные вещества. Если он не может есть, поставьте капельницу. Сделайте рентген, МРТ, возьмите анализы крови и образцы кала. Потом нужно будет лечить все обнаруженные заболевания.
Слова казались пустыми: они извивались так, словно в моем желудке были угри и мне необходимо было выплюнуть их как можно скорее, не позволив себя укусить. Я ни разу не посмотрела на Саймона и Себастьяна, пока не закончила говорить и на ковре не оказались все скользкие слоги до последнего. Когда я наконец взглянула на них, то почти
