ухажера и следя краем глаза, как стоит тент.
В летние деньки мы выносили легкие складные столы 3475-ПР-7343 на улицу, натягивая вокруг нашей старушки-библиотеки тент от рассеянных солнечных лучей и медленно опадающей из атмосферы пыли. Иногда столбы сами собой кренились, и я завела привычку проверять их взглядом всякий раз, когда проходила мимо.
Сейчас все выглядело пасторально: наш механик и рулевой Оутнер в одной из своих любимых приталенных рубашек, отлично выглядевших под портупеей и выдававших в нем бывшего бегуна, прохаживался вдоль навеса, проверяя, как все держится, и справляясь о настроении посетителей.
За столами сидели пара новых лиц и почти все наши завсегдатаи: мелкие исследователи, несколько писателей того или иного формата, дети старшего возраста, изгнанные из личных комнат для подготовки к переводным экзаменам, и с полдесятка ребят обоих полов, скрывающихся здесь от безумия окружающего мира. На работах и в жилых бараках таким спокойно читать не давали.
С нашей реставраторшей Дайри, чьи золотые кудряшки плясали на летнем ветерке, весьма почтительно разговаривал отставной артист, сейчас зарабатывающий чтением вслух на ковровой фабрике, ближе к обжитым землям. Не видящие в жизни ничего, кроме барака и станка, мастерицы платили ему вскладчину и хотя бы так узнавали мир. Он брал у нас до десятка книг за раз, честно оставляя залог и доплачивая за объем. Возвращал в срок, но что-то в его облике постоянно вызывало во мне чувство непонятной гадливости. Дайри же, добрая душа, всегда болтала с ним, сколько он хотел.
Тем временем история о приглаженном воздыхателе дошла до больницы, где его отказывались принимать из-за долгов и рассказчице пришлось за него заступиться. И тут меня отвлекли.
– Да будете вы двигаться или нет? Сколько можно! У меня тут назначено!
Примерно с этими, а может, и более грубыми словами некий господин провалил попытку прорваться через очередь.
– Ше, уважаемый! Могу ли помочь? – приветливо улыбнулась я, поворачиваясь к нему и вкладывая револьвер в кобуру так, чтобы у посетителя имелось достаточно времени его рассмотреть, но он оказался настолько занят собственной нежной персоной, что не обратил на мое оружие никакого внимания.
– Уберите этих ржавых клуш с моего пути, пожалуйста! Мне тут назначено, и я очень спешу.
– Можно мне с вами поговорить? Мне нужна помощь! – одновременно с ним заговорил мальчик лет одиннадцати.
– Никак не могу, – ответила я обоим, а потом всецело посвятила себя наглецу: – Эти почтенные арркей – наши студентки. Пока они все не зайдут в лекторий, ни одно из предприятий странствующей библиотеки работу не начнет. И то, куда вам назначено, – в их числе, так что вы никуда не опаздываете, а значит – вам и торопиться некуда.
– Вы пожа… студентки? Да какие они, Сотворитель прости, студентки! Они старухи, с них ржавый песок сыплется!
Я меланхолично бросила
