на целых девять месяцев забыть о злокачественной опухоли. Для вашей семьи, миссис Паркер, вы имеете куда большее значение, чем еще один ребенок.
Герман произнес это сухо и хладнокровно, словно отсекая скальпелем ненужный кусок плоти. Алекс все еще не верила своим ушам.
– Я предлагаю взять образец на биопсию на следующей неделе, – продолжал врач, – но перед этим настоятельно прошу зайти ко мне, чтобы обсудить варианты лечения.
– Их ведь не то чтобы много, или я что-то не поняла? – спросила Алекс.
– Боюсь, вы правы, по крайней мере, в этом. Прежде всего нужно определить стадию. А потом уже будем принимать решение. Но я хочу, чтобы вы знали – в большинстве случаев на ранней стадии я предлагаю мастэктомию. Прежде всего нужно сохранить жизнь, миссис Паркер, а не грудь. Нужно расставлять приоритеты правильно. И если у вас злокачественное образование так глубоко в груди, то безопаснее будет ее удалить. Потом может быть слишком поздно. Может быть, я веду себя консервативно, но это проверенный метод. Некоторые из более новых, нетрадиционных способов лечения могут иметь катастрофические последствия. Мастэктомия на ранней стадии достаточно надежна и безопасна. Если же потребуется, примерно через четыре недели вы пройдете усиленный курс химиотерапии. Все это, наверное, звучит страшно, но, поверьте мне, только так через шесть-семь месяцев вы сможете полностью избавиться от болезни. И, скорее всего, навсегда. Разумеется, сейчас об этом говорить еще рано. Сначала нужно дождаться результатов биопсии.
– А смогу ли я после этого, – Алекс замялась, было трудно произнести это, но молчать она не могла, – забеременеть?
Доктор медлил с ответом. Такой вопрос ему задавали часто. Правда, в основном он слышал его от более молодых женщин. В сорок два большинство пациенток больше интересовало бы спасение собственной жизни.
– Это возможно. Уровень стерильности после химиотерапии составляет примерно пятьдесят процентов. Но это тот риск, на который стоит пойти. Без химиотерапии последствия могут быть непредсказуемыми.
Непредсказуемыми? Что это значит? Уж не хочет ли он сказать, что, если Алекс откажется от химиотерапии, она умрет?
– На работе у вас будет время все обдумать, – тем временем продолжал Герман. – И пожалуйста, как можно скорее приходите ко мне снова. Я постараюсь назначить прием на удобное для вас время. Доктор Андерсон сказал, что вы человек очень занятой.
При этих словах он практически улыбнулся, и Алекс подумала, что, возможно, именно так он проявил ту самую свою «человечность», о которой говорил Андерсон. Если да, то можно с уверенностью сказать, что в этом человеке данное качество проявлялось куда слабее, чем хладнокровие и прагматизм медицинского работника.
Но хотя Алекс и перепугалась до смерти от того, насколько сухо и отстраненно доктор Герман рассказывал ей о предстоящих процедурах, о его безупречной репутации она уже знала. Так что раз уж у нее – предположительно – злокачественная опухоль, то именно такой великолепный хирург
