лишь играли прелюдию перед основным действием. Ради которого они здесь и находились.
Постепенно шум в камере сошел на нет. Подобной реакции на свое присутствие ее обитатели еще не видели.
Не открывая глаз, Виктор видел, как игроки, недоуменно переглянувшись, медленно положили карты на стол и уставились на него. В углу рта одного из лежавших на «шконке» повис тлеющий «бычок», грозя сорваться и упасть за шиворот просторной борцовской майки.
– Смотри-ка, лошарика кондратий обнял, – наконец произнес кто-то.
В ответ раздалась пара смешков. Слегка дрогнувшие темные ленты намерений обрели былую уверенность и потянулись к Виктору, словно щупальца спрута. Пока что ощупать. Понять, кто это сейчас «заехал» в хату, почему так себя ведет и не кроется ли за этим какой опасности? Чтобы, поняв, перейти к основному действию.
– Начинайте, – коротко сказал Виктор.
Воздуху было мало. Как и силы. И то и другое следовало экономить. Потому как могло не хватить на ответное действие.
– Что начинать? – опешил кто-то.
– То, зачем вы здесь.
– Та-ак, – протянул говоривший. – По ходу, братва, лошарик нас учить вздумал и за нас все порешал.
Еле слышный скрип ножек металлической «шконки». Это неторопливо поднялись оба лежавших. Их функция – держать жертву и не мешать двум остальным, которые, опираясь руками на столешницу, сейчас вылезали из-за «дубка».
Намерение стало почти осязаемым. Четыре черных языка протянулись к Виктору от размытых в табачном дыму фигур. От них пахло кровью. И той, которую они уже пролили ранее, и той, которую намеревались пролить сейчас. Похоже, хозяевам языков нравилось их занятие…
Силы оставалось немного.
Виктор ощущал, как слабый огонек трепещет в районе солнечного сплетения. Еще немного – и потухнет совсем.
И, возможно, навсегда.
Это он понял только что.
Конечно, можно было, как учил сихан[6], решить проблему обычными человеческими методами – зря, что ли, почти год набивал руки-ноги о деревянное бревно? Но почему-то не хотелось, чтобы потом очухавшиеся обитатели камеры продолжали пачкать ее стены чужой кровью.
И силы оказалось достаточно.
Огонь вспыхнул и обжигающей струей ударил вверх – в предплечья, в ладони, в пальцы… Оставалось только сделать два движения – намотать на руку осклизлые ленты чужих намерений, а после вырвать эти длинные отростки из груди существ, их породивших. Потому как не поворачивался язык назвать людьми этих двуногих тварей, привыкших безнаказанно измываться над себе подобными…
Кто-то из них вздохнул. Кто-то всхлипнул. Кто-то остановился, словно напоровшись на невидимую преграду, и начал рассеянно шарить по ней руками, будто надеясь отыскать вход.
Но это было уже неважно.
Виктор стоял и ждал. Воздуха оставалось
Сихан – (яп.) – «мастер». Учитель в японских боевых искусствах, по степени мастерства стоящий выше, чем сэнсэй.
